Где живут счастливые? - страница 29

Удивительно, — скажет Александр Геннадьевич, — московские святыни, конечно, потрясли детей. Москва предстала строгой хранительницей наследия наших, а значит, и их предков, а не вавилонской блудницей, как порой предстаёт она по телевизору. А ещё: они почувствовали, что их здесь любят. Их, чужих, не очень хороших, успевших напортачить в жизни. Их любят, им улыбаются, им хотят помочь. В музеях Кремля только узнавали, что дети приютские, аж из самого Хабаровска, пропускали бесплатно. А для нас ведь каждая копейка на счету. В метро бесплатно пускали. А в самолёте, взявшем курс на Хабаровск, маленькому Саше дали «порулить». Стюардесса что-то шепнула другой стюардессе, та бригадиру. Пришёл с иголочки одетый лётчик.

- Ты Саша?

- Я.

- Пойдём со мной, — взял за руку.

Сашу привели в кабину, где - приборов! Он, конечно, застеснялся. Потом молодые, красивые бортпроводницы всё норовили угостить притомившихся от впечатлений паломников то апельсином, то шоколадкой. Паломники вежливо благодарили, но не торопились есть угощение. Они прятали гостинцы в сумку.

Для тех, кто их ждёт в приюте, для тех, кто пока не увидел того, что увидели они. Для тех, кто пока ещё не убедился на своём собственном опыте, какая великая это сила - любовь. И человеческая. И — Божья.

ПРЕСТОЛЬНЫЙ ПРАЗДНИК НА КУКУШКИНОМ БОЛОТЕ

Это деревня такая - Кукушкино болото. Кто назвал её так и почему - неведомо. Никакого болота здесь нет и быть не может, стоит деревенька на взгорочке, место сухое, солнечное, вдали, километрах в трёх, — чёрная узкая полоска елового леса. Местная детвора облазила его вдоль и поперёк, но и там никакого болота обнаружено не было. За клюквой деревенские отправлялись с утра пораньше первым автобусом по другую сторону железной дороги, там чуть пониже, поболотистей, и ягода родится. Но это особые любители, едут редко. А так всё больше ходят по собственному ельничку, там маслята, в придорожных кустах орех, а вокруг деревни - что ни бугорок, то обсыпная земляника. Кто рано встаёт, тому Бог даёт. Но уж кто спать любит, тому земляничное варенье и солёные маслята - только в гостях. А про кукушек даже старожилы не припоминают. Правда, одна старушка вроде настаивала - куковали, но раньше, ещё до коллективизации, да ей веры нет — старая очень. Сейчас старушка та преставилась, и миф о кукушках развеялся окончательно.

Кукушкино Болото - деревня тихая. Здесь живут в основном старики, не сказать что брошенные - У многих по городам да по районным центрам дети и внуки. Наезжают дети с внуками регулярно: два раза в год - сажать картошку и выкапывать. А на лето не очень рвутся, деревня дальняя, к ней даже проселочной дороги путёвой нет, а от железнодорожной станции ходит один автобус в сутки. Если машиной — тоже неудобно, после дождя развозит дорогу, надо исхитриться посуху, да разве угадаешь, если даже Гидрометцентр норовит слукавить: наобещает «сто сорок солнц», а по факту — обложные тучи.

Так и живут старики на Кукушкином Болоте. Летом копошатся в огородиках, держат, кто покрепче, скотину, а зимой закрывают плотней свои натопленные избы, чтобы не выдувало тепло, и коротают дни и ночи в уже ставшем привычным одиночестве. Радио слушают. Телевизор смотрят. Очень переживают и за дебаты в парламенте, и за судьбу несчастных, искалеченных жизнью, «рабынь». Телевизор в деревенской избе - хозяин. Если вдруг поломается, бежит старушка сломя голову на край села к местному умельцу Степанычу и бухается с разбегу в ноги:

Глянь поди, что у него там заело...

Степаныч не торопится, продолжает своё дело, за которым застала его несчастная. То ли полено в печку подкладывает, то ли налаживает мышеловку, то ли допивает чай медленными глотками.

Через недельку зайду, - изрекает наконец Степаныч.

Но это совсем не конец разговора, а только его начало.

Да мне сегодня надо. Сегодня ведь, сам знаешь, какая серия про Марию. Я ведь не так прошу, за бутылку.

У Степаныча не один мускул не дрогнет. Он знает, что слово «бутылка » обязательно прозвучит, он в деревне уже тридцать лет, и ни разу не было сбоя. И не сказать, что спился Степаныч, он один и не сядет за стол.