Где живут счастливые? - страница 31

Батюшке отвели небольшую, но справную хатку. Жила в ней глухонемая баба Фрося, да умерла как два года, огород, конечно, без присмотра, а дом ничего, жить можно. Повесили в красный угол иконки, пристроили лампадку. Батюшка, не привыкший к особому комфорту, был доволен: «Вот и поживу ещё, вот и помолюсь», - приговаривал он, распределяя по вешалкам облачение.

И остался отец Василий служить, а я на той же Аиде уехала к ближайшему поезду на Москву. Месяца через три получила от батюшки письмо: «...жив, не сказать, что здоров, но на всё воля Божия. Храм освятили, да вот беда: нет никого в храме, не ходят. Поначалу-то ходили, вроде как игрушка была новая, а теперь игрушка надоела. Хожу по домам, зову, отмахиваются: кто захворал, у кого печка не топлена, у кого огород не полит, а то и вообще пьяные. Пьют в Кукушкином Болоте, страшно пьют, да и где не пьют? Недавно отпевал одну рабу Божию, так мужики предупредили: «Ты давай недолго, а то мы не евши с утра ». А я-то знаю, что за стол не терпится, помянуть... В проповеди стараюсь вразумлять — в воскресенье не работайте, грех, в храм приходите. Нет, как воскресенье, так пошла по деревне гульба - там поют, там дерутся. Вспоминаю, как трогательно прихожане свою церковь обихаживали. Занавесочки из дома приносили, иконки дедовские из сундуков доставали, один раб Божий залез на купол крест ставить, да, видно, сквозняком его прихватило, слёг надолго, я к нему с сочувствием, а он: «мне за Господа пострадать в радость...» С тех пор и не был ни разу в церкви, а встретимся, голову опустит и мимо, вроде не заметил. Я ведь это тебе не в осуждение людей пишу, как можно в осуждение? С болью пишу - отвык наш народ от Бога, научился без Него обходиться. Храмы открывать вроде кампания такая. А в храм прийти — труд. Стоять трудно, молиться трудно, поститься трудно. Оно, конечно, трудно, да разве тот труд не на твою собственную пользу? Вот, сестричка, мои скорби, православный народ не идёт в храм, хоть и прибран он теперь, обихожен...»

К сожалению, не новость для меня, батюшкины слова. Обрядившиеся в новые, чистенькие стены, в иконостасы, пахнущие свежей древесиной, стоят церкви, ждущие светлото праздника новоселья. Но много званых, да мало избранных. Заждались... Пустая церковь беда почти такая же, как и церковь - амбар. Пусто сердце, отвыкшее от Бога, противится, не даёт ногам сделать несколько шагов к собственному спасению. Кампания по открытию храмов, торопливые просьбы и требования передать «Богово Богу», увы, очень часто не дают добрых плодов. Нет, храмы возвращают охотно, но не так уж и редко стоят вновь открытые церкви пустые, нет прихожан, некому молиться, некому восстанавливать и поддерживать вновь открывшиеся храмы. Причин этому очень много. Иногда в храме некому служить, священники сейчас на вес золота. Иногда, как отец Василий, они очень стары и даже беспомощны, иногда приход состоит всего из трёх человек и не может себя «прокормить», иногда люди идут просто к приглянувшемуся батюшке, сторонясь той церкви, что под боком. Но есть и главная тому причина, простая, как ясный день: исцелиться от безбожия намного труднее, чем выбелить свежей побелкой церковную стену.

Через полгода, когда потеплело и, по моим расчетам, подсохло, выбралась я опять в гости к батюшке на Кукушкино Болото. На стук открыл сразу, засуетился, обрадовался, кинулся чайком угощать, а воды в ведре на донышке. Пошла за водой. Мимо колодца промчался на велосипеде паренёк из наезжающих внуков.

Здрасьте! - крикнул на ходу. — Сегодня все в библиотеке гуляют, праздник.

Какой? - спросила вдогонку, да разве услышит?

Попили чайку. День был постный, батюшка угостил

сухариками. Спросила, по какому поводу в библиотеке застолье. Пожал плечами, перекрестился — пьют, беда страшная, молюсь, да видно, стар стал, силы не те, молитва не та. К вечеру у отца Василия поднялась температура, он прилёг, а я стала искать что-нибудь жаропонижающее в его аптечке. Но там был только валидол и просроченные глазные капли. Пошла к соседям, никто не открыл, тёмные окна — нет дома. Ещё в одну калитку ткнулась, но и там — замок. Вспомнила — библиотека, там торжество, все там.