Герой вашего времени - страница 8

— Я ведь по-человечески… — вздохнул Падший, и не рассчитывая, что его услышат.

— Кажется мне, вы ввязались во что-то очень опасное, неприятное и отвратительное. Так ведь, Игнат Палыч? Я с вами, я с вами…

***

В кардинальском кабинете было отвратительно жарко и душно; она со всей силы рванула ворот тонкой черной рубахи, брызжа пуговицами по полу с громким дробным звуком. Зарылась пальцами в короткие непослушные темные вихры, мерила помещение шагами, слепо натыкаясь на стулья и шкафы. Командор Черной Гвардии — бессильна!..

У кардинала петербургского отделения Инквизиции, сидящего за заваленным документацией столом, был спокойный, расслабленный взгляд, как у всех тех, кому нечего больше терять. Кара видела такие глаза у сотен демонов там, внизу, в то время, когда они сражались с Раем, с Тартаром, еще черт знает с чем. Она знала, что этому человеку уже ничего не страшно: он видел войну, он знал тяжесть оружия в руке, помнил, как товарищи сгорают в жарком огне взрывов, как их решетят горячие автоматные очереди. Помнил, как всего-то месяцев пять назад отгремела в его серо-стальном ржавом городе война.

У кардинала Огнева не было страха перед ее оскаленным лицом и громкими лихими словами, которые притягательным магнитом тащили за ней солдат. Он научен сопротивляться этой силе; у него нет ничего, что она могла бы сломить. Целого в Огневе ничего больше не осталось.

— Вы представляете, что начнется, если Граалем завладеют не те, кому следует? Если это будут недобитки ваших Божьих Воинов? Если это любая другая религиозная секта, которая именем своего благословенного, блядь, Христа объявит войну Аду? Захочет власти?

Его не впечатлял рык и вопль, биться о его ледяное спокойствие — только когти сдирать. Он непреклонно молчалив. Кара цеплялась за него взглядом, смотрела, изучала лицо, заметный шрам возле глаза, припорошенные сединой виски, неулыбчивые тонкие губы, темные глаза. Смотрела на узловатые пальцы со шрамами, перебирающие отчеты, следила за тем, как Огнев чуть хмурится, вчитываясь там в какую-то строку. И, отчетливо свирепея, осознавала, что он просто не обращает на нее внимания.

— Вы не имеете права просто разгромить заведения, которые вам не нравятся. У них все замечательно с документацией, в преступной деятельности они не замечены. Я слышал, что в своем Аду вы, командор, имеете право жечь любой дом, который не понравится вам цветом крыши, здесь же мы действуем в рамках закона, — с особым нажимом на последнее слово отчеканил Огнев. — У вас нет улик, доказательств, ордера, в конце концов. А я запрещаю вам действовать на свое усмотрение, потому что прекрасно понимаю: это повлечет громадные разрушения на моей территории. Мы друг друга поняли?

— Вы… — с клокочущим рыком протянула Кара, задохнулась, оперлась на его стол, навалилась, склоняясь к Огневу. Близко-близко, обнажив клыки, наверняка выпадая из ломкого и хрупкого человеческого облика и являя алые искры пожара на черной радужке да мощные песьи клыки, но от кардинала разило холодом, как от мертвеца.

И смотрел он так же. Мертво и совершенно безынтересно. Каре показалось, что если прямо сейчас она перегнется через стол еще больше и вцепится ему в горло зубами, заливая драгоценные бумажки липкой кровью, он не будет против.

Мотнув головой, словно отряхиваясь от воды, Кара отстранилась, резко крутанулась на каблуках тяжелых ботинок и ринулась в приоткрытую дверь, не сказав больше ни слова. На пути едва не вписавшись в стайку разноцветных ведьмочек, прилипших к двери в кабинет начальника, Кара не выдержала — рявкнула что-то на архидемонском, резко пролаяла в ошарашенные девичьи лица — повисла неприятная тишина, инквизиторы застыли, устремив на нее взгляды все как один, — грубо отпихнула с дороги и кинулась на улицу.

Издав злой громкий рык, Кара замахнулась ногой, застыла так, разъяренная и готовая убивать, на пару мгновений, и, просчитав до десяти, передумала бить ботинком с железными набойками хромированный черный бок новенькой машины. Вместо этого, набрав в грудь побольше воздуха, с коротким вскриком вмазала по невысокому заборчику. Раздавшийся долгий гул ее, очевидно, не удовлетворил, потому что командор пошла на второй замах.