Гниль в её голове - страница 14

Женщина, однако, подняла от бумаг недовольный взгляд и, прикинув что-то в уме, обратила его к вошедшему.

— Это только треть. — В голосе её улавливались недовольство и даже некоторое возмущение.

— Чуть меньше трети, — поправил её мужчина. — И всё-таки это много. Даже если бы нам удалось вытащить только одного ребёнка, это было бы удачным исходом.

— В самом деле? — изумилась она.

Женщина встала и, бросив недовольный взгляд на стопки бумаг, начала мерить палатку шагами. Каждый лист, лежащий на любом из столов — это ребёнок. Маленький ли, или уже давно вступивший в подростковый период, живой теперь или оставшийся бездыханным в снежной пустыне… Он значился на бумаге, и где-то кто-то ещё надеялся на его возвращение. И только треть… Даже чуть меньше трети они смогли вывести. В чём-то он был прав: спасти хотя бы одного ребёнка уже было делом немалым, однако…

— А каковы потери с нашей стороны? — спросила она, по обычаю не поворачивая головы.

— Всего двадцать три человека.

Она горько усмехнулась: вот, выходит как! Спасение одного ребёнка — это событие, а двадцать три солдата, отдавших свои жизни — «всего лишь». Одна душа по её мнению стоила другой, и даже потеряй они сейчас семьсот жизней, она бы сочла это победой. Однако, он… Он не внушал ей доверия и спокойствия и, казалось, запросто мог отдать всю организацию в руки богов за одну душу с той стороны. Нет, своей собственной жизнью она хотела бы распорядиться сама.

Пауза затянулась. Ему было известно, о чём она думает. Считает его отчаянным и безрассудным, корит за отсутствующее сочувствие к павшим. О, он жалел об их уходе, но не более, чем о смерти хороших бойцов. Они свою судьбу, записываясь добровольцами, выбрали сами, и жизни свои сами были головы отдать. Большинству «солдат» было около тридцати, и почти каждый надеялся вызволить Оттуда своего ребёнка. Таких, как он — тех, кто спас своё сокровище, а теперь просто хотел помочь другим — было немного. Впрочем, «бойцы» исчислялись несколькими тысячами, а стольких детей Там не было и подавно. Ещё полторы тысячи сегодня потеряли шанс увидеть своих чад, но уйдёт из них лишь пара десятков. Прочие останутся с надеждой, что сын или дочь укрылись где-то Там и ждут их, и каждый раз с новой силой будут бросаться в бой за душу давно погибших детей.

Он понял, что и сам молчит и не двигается слишком долго, когда в палатке стало подозрительно тихо. Она облокотилась на стол, чуть сдвинув грузным телом бумаги, и внимательно смотрела на него. В узкую щель под пологом пролез холодный зимний ветер и теперь гулял по палатке, норовя заползти под его подбитое овчиной пальто.

— Что там с вратами? — спросила она, увидев, что он наконец опомнился.

— Закрылись.

Словно не доверяя его словам, она чуть вздёрнула бровь, а потом схватила со спинки стула короткую куртку и, натягивая её на ходу, вышла, намереваясь проверить.

Место, где располагались «врата» было заметно издали. Ни огромной дыры, сквозь которую бы проглядывал Замок, ни хоть крохотной царапинки на небе уже не было, однако оставалась длинная полоса растаявшего снега примерно двадцати сантиметров в ширину. На ломкой корке окружающей полосу снега лежал жирный, пахнущий серой, чёрный налёт.

Детей в палатке становилось всё меньше: то и дело полог откидывался, и в проёме появлялась совсем молоденькая девушка с какими-то бумажками в руке. Она всматривалась в свою ношу, потом отыскивала нужного ей в толпе и жестом подзывала.

— Пойдём, — голос её был нежным и тёплым, улыбка дарила свет и покой, — мы нашли твою семью. — Она клала руку ребёнку на плечо и уводила за собой. Полог за ними опускался, оставляя сидящих в палатке трепетно ожидать в тишине.

Она показалась вновь, опять что-то долго рассматривала в своих бумагах, потом обвела взглядом присутствующих.

— Где же она? — тихо, ни к кому не обращаясь, спросила девушка. Документы на девочку имелись, трупа её не обнаружили. Куда она умудрилась деться? Девушка обошла уже все палатки и сотни раз переспросила, получая в ответ только: «Она где-то здесь. Ищи». Она ещё раз осмотрела оставшихся детей. Все они были красивы и смотрели на неё огромными перепуганными глазами. Взгляд её остановился на особенно грязной девчонке. Если на остальных были пятна, то эту словно вываляли в грязи, а потом швырнули в терновник. Может быть… — Умой лицо, милая, — попросила девушка елейным голосам, растягивая губы в улыбке.