«Горячий свой привет стране родной…» - страница 19
Матильда была совершенно счастлива. Мы начали игру.
Должен вам сказать, что за всю свою жизнь я играл в теннис всего три раза. Об игре я имел смутное представление. Два человека посылают мяч над сеткой, причем каждый старается запустить его так далеко или так высоко, чтоб его партнер был не в состоянии послать мяч обратно, по крайней мере, узаконенным теннисной игрой способом. Вот, по-моему, в чем состояла игра в теннис.
Матильда знала игру в совершенстве. Я оказался профаном. Мои мячи летали не только над сеткой, но даже через мою партнершу. Она то и дело бегала в кусты. Ее же мячи всегда летели прямо на меня. Она попросту учила меня играть.
Мы быстро утомились. Стало жарко. Мне стало скучно. Но Матильда, казалось, ничего не замечала. Чем старательней и оживленней играла она, тем всё мрачней становилось у меня на душе. Я вдруг вспомнил разговор с ее отцом в баре. Мне показалось, что я начал кое-что понимать. Да ведь я круглый дурак! Как я мог не понять всей этой истории. Даже рабочие поняли ее. Ведь я не играю с Матильдой в теннис, я действительно зарабатываю себе прибавку. Ужас… Разве мог бы так поступить Жан Кристоф? Конечно нет. Так почему же я…
Меня охватил нехороший страх. Словно туман повис у меня над головой. Я задрожал…
А Матильда перестала шутить. Видимо, ей захотелось наказать меня за плохую игру. Мячи стали летать прямо, но мимо меня. Теперь я то и дело бегал в кусты. Матильда играла и смеялась. А что если?.. Страшная мысль промелькнула у меня в голове.
Вдруг мяч просвистел надо мной и скрылся далеко за площадкой. Матильда бросила ракетку прочь от себя и весело
растянулась на траве. Я увидел голую ногу и белые теннисные штанишки. Мне показалось, что я понял всё!
Я сбежал с холма, на котором стояла ферма. Быстро нашел мяч. Что же теперь? Обратно? В моей голове молниеносно промелькнул, созданный моим разгоряченным воображением, фильм: вот мы с Матильдой кончили играть. Отдыхаем. Едем домой. Останавливаемся у маленькой таверны, пьем коктейли. Приезжаем домой. Там ждут нас отец и мать. Ужин. Непринужденный разговор. Через неделю мы идем с Матильдой в кинематограф. Она учит меня управлять автомобилем. Вскоре я ее закадычный друг. В семье я, как свой. Получаю прибавку! Да что там прибавку! Ее отец прямо говорит мне: «женитесь, дети. Я стар, наследников у меня нет. Умри я с женой, кто будет хозяйничать в мастерской? А дело-то ведь доходное». И вот я женат. Я — управляющий. А там проходит еще несколько лет, старики умирают и я уже хозяин. Строгий, деловитый. И все мои знакомые говорят про меня: молодец, сделал карьеру. Такие не пропадают…
Я спустился к дороге, обвивающей синее озеро, я посмотрел назад. Там ждала меня Матильда. С минуту я постоял, словно я сам не поверил тому, что я собирался сделать. Потом, не думая ни о чем, я побежал прочь от фермы. Сначала я бежал медленно, затем быстрее, еще быстрее и наконец я побежал так, что слезы полились у меня из глаз. Впрочем, быть может, это было не от быстрого бега, а от чего-то другого. Не знаю.
Я бежал долго. Перепрыгивал через какие-то ямы, канавы; перебегал дороги, поля; продирался сквозь колючие кусты. Теперь не помню, сколько времени я бежал. Отдыхал, бежал, лежал, опять бежал… Добежал до какого-то поселка. Пил соду. Увидел проезжающий автобус. И только тогда, уже влезая в автобус, я заметил, что всё еще крепко сжимал в своей руке теннисный мяч. Я выбросил его в окно и, совершенно обессиленный сумасшедшим бегом, повалился на сиденье. Я был как во сне; ничего не видел, не слышал, не чувствовал.
Часа через два я был дома, в Нью-Йорке. Там ждал меня обед; мои книги, симфоническая программа из Радио Сити. Весь день я просидел дома. Мне не было стыдно; вообще, было какое-то странное чувство, словно я вступил в новую жизнь. Переступил какой-то порог.
На следующий день мне стало хуже. Стали мучить тяжелые, какие-то сырые, переживания. Всё-таки слабость, ужасная неуклюжесть, это мое бегство от Матильды! Успокаивал себя: значит так было нужно. На работу не пошел. Гулял в парке, был в музее, сидел в прохладных уголках и перебирал в уме все перипетии своего удивительного приключения. Вечером был в кино.