Господин К. на воле - страница 13

Очнулся он перед раскрытыми настежь воротами.

Как в нем это отозвалось, глубоко удивило самого Козефа Й. Ему просто-напросто захотелось бежать. Бежать куда? Он сам не знал. Куда-то обратно, разумеется. Может, в свою камеру. Или по крайней мере в дежурную камеру, к охранникам — оповестить их. Уж Франца-то Хосса надо было оповестить немедленно. Тюремные ворота нараспашку — вещь ненормальная. Козефу Й. подсказывала это интуиция, и он, без всяких на то причин, чувствовал себя ответственным.

В голове у него затеснилось множество мыслей, но он не мог и пальцем пошевелить. После первых мгновений ступора ему вспомнилось, что, по сути дела, он — вольный человек. И пусть все идет кувырком, ему-то чего бояться, он — человек вольный. А доказательство тому — вот: он может себе позволить прогуливаться по самым укромным закоулкам тюрьмы. Не его забота — думать, должны быть закрыты ворота или нет, тут и в этот час. Раз фонари горят, значит, тут кто-то уже проходил. У кого-то были дела, и этот кто-то наверняка видел открытые ворота и не прореагировал, потому-то они и стоят до сих пор открытые. А значит, нет ничего удивительного и нарушающего регламент в том факте, что ворота открыты.

— Да черт с ними, — подумал Козеф Й. не без досады.

Он пошел, чтобы выглянуть за ворота. И снова, как тогда, когда ему объявили, что он свободен, подумал, что надо бы что-то почувствовать. Он же не почувствовал ничего. Он понимал, что тут было бы к месту гложущее любопытство или перехватывающее дух волнение. Ведь сколько уж времени он не выглядывал за ворота. Но он не почувствовал абсолютно ничего.

Остановясь точно в проеме открытых ворот, он выглянул наружу. Между тем свет ослаб, и Козефу Й. пришлось по мере возможности напрячь глаза. Ничего особенного, пришлось признаться, он снаружи не увидел, Но не было и разочарования. Он увидел проселочную дорогу, ведущую к какому-то саду. Справа и слева от дороги стелилось голое поле с клочками карликовой травки.

Козеф Й. сел на землю. Ему стало очень приятно, когда ладони чуть увлажнились от прикосновения к травке. Он растянулся на спине и уставил взгляд в небо. Одна хиленькая звездочка уже появилась над зданием кухни.

«Хорошо», — размышлял мозг Козефа Й.

«Красота», — сказал себе Козеф Й.

«Именно так, как должно быть», — разглагольствовал мозг Козефа Й.

Он вздрогнул — ему показалось, что он услышал лай.

«Собака, собака!» — ликовал мозг Козефа Й.

Он вскочил и попытался вглядеться в даль. За садом, на линии горизонта, виднелась какая-то конгломерация. «Город», — сказал себе Козеф Й., на сей раз с легким беспокойством. Итак, город был там. Странно. Годами он жил с чувством, что город расположен за местом их ежедневных прогулок, то есть совсем в другом направлении, на 90 градусов правее, можно было бы сказать.

Пытаясь разглядеть, что находится за деревьями сада, он понял, что деревья все в плодах. В каких точно плодах, разобрать было трудно. Но его одолело шальное желание не столько съесть, сколько сорвать плод. Он направился к саду, который вблизи оказался яблоневым. Яблони были старые, обессилевшие, с поникшими до земли — впрочем, может быть, и от обилия яблок — ветвями. Козеф Й. разгуливал между дуплистыми стволами, как ходят, ведомые какой-то силой, сомнамбулы, но все же стараясь не наступать ни на ветви, разлегшиеся отдохнуть в траве, ни на сотни опавших яблок. Он долго не осмеливался протянуть руку и сорвать яблоко, какое ему бы понравилось. Вдалеке, там, где на линии горизонта вырисовывался город, зажигались огни. Снова залаяла собака.

«Какие яблоки!» — позволил себе подумать Козеф Й.

Солнце уже ушло за линию горизонта, но подсветка на небе еще оставалась, усиленная искрящимися бликами от звезд и от городских огней.

Козеф Й. приблизил лицо к одному яблоку и, не срывая, откусил от него. Он неспешно жевал эту сладкую и душистую материю, которая с языка коварно проникала в его кровь, распространяясь по всему его существу. Он посмотрел на надкусанное яблоко, оставшееся висеть на ветке, и засмеялся.

«Господи, что это я смеюсь?» — спросил себя Козеф Й. и при этом смутился оттого, что инстинктивно упомянул имя Господа. Он, Козеф Й., был атеист. Может, совсем дурачком стал? Растрогался от каких-то простейших вещей. Ночь, трава, собака, яблоки. «Должно быть, уже поздно, — услышал он