Гуль и Навруз - страница 13
В се душе те речи зазву-чали,
И Гуль освободилась от печали.
В свои ладони лик его взяла,
Поцеловала, стала весела,
Сказала: "Шах! Я клятвы не нарушу,
Теперь и я тебе открою душу.
Коль только я в душе твоей живу,
То лишь тебя любимым я зову.
Заплачу я, коль ты меня оставишь,
Но вновь любить меня ты не заставишь.
Коль ты мужчина, отыщи пути,
Чтобы меня от горестей спасти.
Ты лань поймал? Убей ее, чтоб лани
Не задохнуться у тебя в капкане!
Пускай сожгут внезапно мир земной —
Что мне за горе, если ты со мной!
С тобою ад блажен, как сад господний,
Рай без тебя ужасней преисподней!
Клянусь творцом, что создал все вокруг,
Что создал радость встреч и боль разлук:
Все то, что ты предпримешь, будет к благу,
У ног твоих рабой послушной лягу".
Навруз был этой клятвой вдохнотен:
Она в него, а он в нее влюблен!
Расстался шах с красавицею милой,
Любовь оплотом стала их и силой.
Послы Хакана увозят Гуль
Как только ветер утренний взлетел,
Умчался черный ворон в свой предел.
Пришел Мушкин и, слово соблюдая,
Уехать разрешил послам Китая.
Коней привел конюший под седлом,
И увезли царевну с торжеством.
Затворница-царевна в паланкине
Отправилась, чтоб плакать на чужбине,
Немного проводил ее Мушкин,
И вот в тумане скрылся паланкин.
Навруз присоединяется к каравану царевны
Решил Навруз: он двинется к хакану!
Пристал он, как скиталец, к каравану,
И, от всего мирского отрешась,
Благословлял он каждый день и час.
Ее стоянки место целовал он,
Весь путь ее слезами омывал он,
Весь прах он собирал с ее следов,
Всегда и всюду ей служить готов.
Как течь, он следовал за ней, незримой,
Он черпал силу з призраке любимой.
Гуль убегает ночью с Наврузом
Стемнело на китайских рубежах.
Приблизился к царевне юный шах.
А ночь была безмесячна, беззвездна,
И только молния сверкала грозно.
Дул ветер, гром гремел, кружился снег,
И дождь на землю совершил набег.
О господах забыв, бежали слуги,
Не думал брат о брате, друг о друге...
Решила Гуль с возлюбленным споим:
"Сменив одежду, ночью убежим.
Сперва Фархар мы за собой оставим,
Затем к Навшаду мы коней направим".
Царевна соблюдала свой обет,
И поцелуем был ее ответ.
Что ей Мушкина слава и бесславье, —
Забыла честь, и стыд, и добронравье!
Что ей престол отца? Его цена
Не стоит и ячменного зерна!
Она пошла на горе и скитанья,
Подняв любовь превыше мирозданья.
Скитания Гуль и Навруза
Страданьем и решимостью сильна,
С Наврузом вместе двинулась она.
Свернули путники с большой дороги,
К уступам горным привели их ноги.
Ни звезд, чтоб им сияли на пути,
Ни месяца, чтоб верный путь найти!
Река бурлит — ее переплывают,
Пожар горит — водой не заливают.
Так добрались они до тех высот,
Где на хребтах лежит небесный свод.
Они взбирались по крутым откосам,
Карабкались по скалам и утесам,
То возле туч и облаков ползли,
То падали на дно седьмой земли.
Так трое суток по горам скитались,
Одной водою ключевой питались...
Не страшен голод, если ты влюблен,
Про отдых забываешь и про сон.
Ни Гуль и Навруза притомились
Рубин и жемчуг сблизились, блистая,
Источник сил друг в друге обретая.
Так исхудали, в те попав места,
Что больше не смеялись их уста.
Они устали, не достигнув цели.
Их кони притомились, ослабели.
Они к утесу взобрались на грудь,
Решив хотя бы час передохнуть.
Вздремнули оба на глухом отроге.
Их плечи — рядом, и сплелись их ноги.
Скалил их сон, и сон для них нашел
С посудой скатерть и с едой котел.
Как вдруг судьба, ища коварства злого,
Над ними шутку подшутила снова.
Навруз и Гуль попадают в плен
Жил негр. Он кровожаден был, как барс,
Зол, как Сатурн, воинственен, как Марс.
Он кровь людскую пил — не мог напиться,
В огне горящем не сгорал убийца.
Так звали страшноглазого — Ялда[25].
Лицо — как день последнего суда.
Границы охранял он, вняв хакану,
Что молвил: .Взыскивать с тебя не стану,
Хотя б ты пролил крови океан!"
Страж действовал, как разрешил хакан.
На рубежах он возглавлял дозорных,
Таких же злобных и таких же черных.
Увидел он следы скитальцев двух,
Стал их искать, напряг он зренье, слух,
Нашел их, сладко спящих без тревоги,
И сразу же связал им руки, ноги.
Они проснулись, начали смотреть —
Увы, перепела попали в сеть!
Над ними — черноликий кровопийца,