Хлеб - страница 13
Ярче всего, пожалуй, осветит истинное положение такой пример.
Осенью 1963 года край получил почти удвоенную дозу туков. Ни для кого не было секретом, что этим самым обделили бедные почвы Нечерноземья, сократив и без того скудный минеральный их рацион. Краевые организации, видимо, понимали ответственность перед страной, если печатно обещали «на тех же площадях, при том же количестве рабочей силы и техники собирать дополнительно 222 миллиона пудов зерна». Что, речь не шла именно о шестьдесят четвертом годе? Может быть. Но каждый рубль, затраченный на туки, было обещано вернуть четырьмя рублями чистого дохода.
«По ряду причин и в силу сложившихся осенью 1963 года погодных условий ожидаемой большой прибавки урожая в 1964 году большинство колхозов и совхозов края не получило», — сообщено осенью шестьдесят четвертого. На понятном языке цифр это значит: край снизил урожайность зерновых и зернобобовых ровно на пять центнеров. Конечно, во многом виновата погода, но сыграл роль и вышеупомянутый «ряд причин». С минеральными удобрениями обращались как с даровым, никому не нужным балластом, об элементарных требованиях агрохимии не было и помину. Под основную обработку (наиболее эффективный метод) была внесена лишь восьмая часть туков. Остальные были разбросаны куда попало, часто на снег. Самолеты, самодельные туковые рассеватели, все средства были применены для исполнения директивы края — разбросать удобрения! Именно разбросать, а не внести. Грубо нарушалась требуемая пропорция между фосфором, азотом и калием. При подкормке отношение фосфорных удобрений к калийным должно составлять 150–180 процентов, внесено же было только 60 процентов фосфора.
Нельзя винить руководителей края в позднем и несбалансированном поступлении туков. Но возможность потерь бессчетных вагонов удобрений, заключенная в причудах снабжения, была превращена в реальные потери. Понимая, что при осенней засухе, при удобрении заснеженных полей ждать большого толку от селитры и суперфосфата нечего, краснодарские руководители все же обязали рассеять все. Не потерять туки боялись они — боялись сорвать кампанию химизации. Тут и вся стратегия руководства.
Самым верным зеркалом хозяйствования является работа молочных ферм. Надой на корову — это тот синтезирующий показатель, в котором непременно отразятся и плюсы, и затемненные минусы.
Поголовье коров в, крае за последние годы возросло на двести тысяч голов. Прирост общественного гурта, как уже говорилось, в основном вызван скупкой коров у рабочих, служащих, колхозников, причем много закупленного скота исчезло за воротами мясокомбинатов. Пять лет Кубань не выполняла государственных планов закупок молока (да и мяса). Задания по молоку не росли, даже снижались, снижалось и его производство. В крае были созданы такие условия, при которых увеличение стада дало в итоге снижение надоев и удорожание молока.
Зеркало говорит не о разумном, умелом хозяйствовании, а о чрезвычайном происшествии на фермах, о беде, которую не прикрывать бы отдельными успехами, а назвать своим именем, осмыслить ее причины. Дело, конечно, в кормах. Обеспеченность скота кормами (в кормовых единицах на условную голову) в 1963 году была ровно вдвое ниже, чем в 1958 году. Что ж за бури пронеслись над благодатной Кубанью?
— Одновременно с переводом скота на круглогодовое стойловое содержание нас обязали резко сократить площади под кормовыми культурами, — говорит начальник Курганинского управления В. Ф. Литовченко. — Вместо двадцати пяти процентов пашни, как требуется при таком поголовье, мы использовали для нужд ферм лишь 12 процентов. Поэтому даже летом хороших коров приходилось держать на соломе.
— Не знаю, как можно так делать — в голове не укладывается, — диву дается бригадир фермы из Приморско-Ахтарска Д. Н. Кулаков, — Посеяна кукуруза на силос, ждем, что хоть осенью коров поддержим, ведь за лето исхудали. Против прежнего на 600 литров меньше доим. И вдруг — команда: кукурузу не трогать, ждать, когда початок поспеет. Початок-то обломают, а сухие бодылки — в силосную яму. Какой же с них корм? Один обман!