Хроники замка Брасс - страница 44

– Ты же меня поддержал! – обиженно проговорил Калан. – И это я рисковал собой, болтаясь туда-сюда между тысячами измерений…

– Ну же, барон Калан, не будем препираться перед гостями, – упрекнул Тарагорм. Эти двое вечно соперничали друг с другом. Он чуть поклонился графу Брассу и Хоукмуну. – Прошу вас, пройдемте с нами, нам предстоят последние приготовления, прежде чем мы вернемся в наш старый дом.

Хоукмун не тронулся с места.

– А если мы откажемся?

– Застрянете здесь навсегда. Ты ведь понимаешь, что сами мы не можем тебя убить. Ты на это и надеешься, верно? Что ж, быть живым здесь или мертвым там – всё это многочисленные варианты из множества, друг Хоукмун. А теперь прикройте, пожалуйста, ваши голые лица. Я понимаю, это кажется вам оскорбительным, но я чертовски старомоден в подобных мелочах.

– Сожалею, но тут уж я вас тоже оскорблю, – отвечал Хоукмун с коротким поклоном. Он позволил стражникам вывести себя в коридор. Он отсалютовал Флане и остальным гранбретанцам, которые, кажется, и вовсе перестали дышать. – Прощайте, печальные тени. Надеюсь, в будущем я послужу делу вашего освобождения.

– Я тоже надеюсь на это, – сказал Тарагорм. Стрелки на циферблате его маски сдвинулись на миллиметр, и часы начали отбивать время.

Они снова оказались в лаборатории барона Калана.

Хоукмун присматривался к двум стражникам, которые теперь несли их с графом Брассом мечи. Он понял, что граф Брасс тоже оценивает шансы увернуться от пламени огненных копий.

Калан уже сидел внутри белой пирамиды, настраивая пирамиду маленькую, висевшую перед ним. Поскольку он не снимал маску змеи, ему было очень непросто удерживать мелкие рычаги и передвигать их так, как нужно. Наблюдавшему за его действиями Хоукмуну показалось, что вся эта сцена как нельзя лучше символизирует уклад жизни Темной Империи.

По каким-то причинам Хоукмун ощущал безмятежное спокойствие, обдумывая сложившуюся ситуацию. Интуиция подсказывала ему, что стоит выждать, что скоро наступит подходящий момент, чтобы действовать. Именно по этой причине он расслабился и перестал обращать внимание на стражников с огненными копьями, сосредоточившись на разговоре Калана с Тарагормом.

– Пирамида почти настроена, – сообщил Калан Тарагорму. – Но отбывать придется немедленно.

– Мы что, все набьемся в эту штуковину? – спросил граф Брасс, засмеявшись. Хоукмун понял, что граф Брасс тоже выжидает момент.

– Да, – подтвердил Тарагорм. – Все.

Пока они наблюдали, пирамида начала увеличиваться и сделалась в два раза больше, затем в три, в четыре и наконец заняла всё свободное пространство в центре лаборатории, и внезапно и граф Брасс, и Хоукмун, и Тарагорм, и оба стражника в масках богомолов оказались внутри пирамиды, а Калан, паривший в воздухе у них над головами, продолжал настраивать рычаги управления.

– Видите, – произнес Тарагорм. В голосе угадывалось веселость. – В число талантов Калана всегда входило понимание природы пространства. Тогда как я, со своей стороны, понимаю природу времени. Именно поэтому вместе мы сумели воплотить такую удивительную задумку, как эта пирамида.

И вот пирамида снова пустилась в путь, листая мириады измерении Земли. Хоукмун снова видел диковинные картины и причудливо искаженные отражения собственного мира, и многие из них были вовсе не похожи на те, что попадались ему на пути к недостроенному миру Калана и Тарагорма.

А потом показалось, что они снова нырнули во тьму небытия. За мерцающими стенами пирамиды Хоукмун не видел ничего, кроме непроглядной черноты.

– Мы на месте, – сообщил Калан, поворачивая рычаг. Их транспортное средство снова начало съеживаться, делаясь всё меньше и меньше, пока только Калан не остался внутри. Стенки пирамиды сделались непрозрачными и снова засветились ослепительным белым светом. Однако зависшая над их головами яркая пирамида почему-то не освещала ничего вокруг. Хоукмун не видел даже собственного тела, не говоря уже обо всех остальных. Он понимал лишь, что стоит на ровной, твердой поверхности и в нос ему бьет запах сырости и затхлости. Он топнул ногой по полу, и звук разнесся долго не затихающим эхом. Казалось, они находятся в какой-то пещере.