Хроники замка Брасс - страница 46

– Прекратите! – выкрикнул он. Он пытался прорваться сквозь стену света, удерживавшую его, но у него снова ничего не получилось. – Прекратите!

А твари внизу хохотали. Свиньи визжали, собаки скалили зубы, волки гавкали, а насекомые шипели. Они смеялись, наблюдая, как граф Брасс корчится от боли, а его товарищ страдает от собственной беспомощности.

И Хоукмун понял, что они с графом Брассом участвуют в ритуале, ритуале, который был обещан этим тварям в масках за их верность нераскаявшимся лордам Темной Империи.

Но к чему ведет этот ритуал?

Он начинал догадываться.

Граф Брасс катался по площадке наверху зиккурата, едва не срываясь вниз. Однако каждый раз, когда он оказывался на краю, какая-то сила возвращала его в центр. Синее пламя пожирало его нервы, и его крики становились всё громче и громче. От боли он растерял всё достоинство, всю свою личность.

Хоукмун рыдал, умоляя Калана и Тарагорма прекратить.

Наконец всё кончилось. Граф Брасс с трудом поднялся на трясущиеся ноги. Синее пламя сделалось белым, а потом и белый огонь померк. Лицо графа Брасса было напряжено, губы в крови. В глазах застыл ужас.

– Может, сам себя убьешь, Хоукмун, чтобы прекратить страдания друга? – раздался рядом с герцогом Кёльнским насмешливый голос Тарагорма. – Сделаешь это сам?

– Так вот, значит, какой выбор. Неужели вы заглянули в будущее и увидели, что ваше дело увенчается успехом, если я совершу самоубийство?

– Это увеличит наши шансы на успех. Было бы лучше, если бы граф Брасс тебя убил, но если он не станет этого делать… – Тарагорм пожал плечами. – Тогда лучше, чтобы это сделал ты сам.

Хоукмун поглядел на графа Брасса. На мгновенье их взгляды встретились, и он заглянул в полные боли светло-карие глаза друга. Хоукмун кивнул.

– Я согласен. Но сначала вы должны освободить графа Брасса.

– Твоя смерть тут же освободит графа Брасса, – отозвался сверху Калан. – В этом не сомневайся.

– Я вам не верю, – заявил Хоукмун.

Твари внизу наблюдали, затаив дыханье, ожидая увидеть смерть врага.

– Это достаточное доказательство нашей правдивости? – Стена белого света, окружавшая Хоукмуна, упала. Тарагорм забрал у солдата меч Хоукмуна. Протянул оружие Хоукмуну. – Вот. Теперь ты можешь убить либо себя, либо меня. Однако не сомневайся: убьешь меня, и мучения графа Брасса продолжатся. А если убьешь себя, они прекратятся.

Хоукмун облизнул пересохшие губы. Он переводил взгляд с графа Брасса то на Тарагорма, то на Калана, то на жаждавшую крови толпу. Убить себя, чтобы потешить этих выродков, казалось просто мерзким. И всё же это был единственный способ спасти графа Брасса. Но что тогда случится с целым миром? Хоукмуна слишком ошеломило происходящее, чтобы думать о чем-то еще, чтобы просчитывать другие возможности.

Он медленно развернул меч, упер рукоять в камни пола, нацелил острие себе под нагрудник.

– Все равно вас ждет гибель, – сказал Хоукмун. Он горестно улыбнулся, обводя взглядом жуткую толпу. – Неважно, умру я или останусь жить. Вас ждет гибель, потому что души ваши прогнили. Вы уже погибли, ополчившись друг на друга в ответ на опасность, которая грозила всем вам. Вы, твари, грызлись друг с другом, когда мы штурмовали Лондру. Разве смогли бы мы победить без вашей помощи? Думаю, нет.

– Умолкни! – выкрикнул Калан из пирамиды. – Делай то, на что согласился, Хоукмун, или же граф Брасс снова потанцует для нас!

И тут за спиной Хоукмуна зазвучал голос графа Брасса, глубокий, зычный и усталый.

Он сказал:

– Нет!

– Если Хоукмун не сдержит обещания, граф Брасс, снова вернутся пламя и боль… – проговорил Тарагорм, словно втолковывая очевидное ребенку.

– Нет, – сказал граф Брасс. – Больше я не буду страдать.

– Ты тоже хочешь себя убить?

– В данный момент моя жизнь почти ничего не значит. Но я страдал из-за Хоукмуна. Если ему суждено умереть, по крайней мере, доставьте мне удовольствие уничтожить его! Я сделаю то, чего вы добивались от меня с самого начала. Теперь я понимаю, что перенес множество страданий по милости того, кто на самом деле мой враг. Да, позвольте мне убить его. А потом я умру. Но я умру отомщенный.