И так же падал снег - страница 38

Поздно вечером ватага Тэрнэтэ вернулась — на крыльце под аккомпанемент гитары запели «Мурку» — расхожую, блатную песню.

Когда послышался милицейский свисток и вся ватага разбежалась, я благодарил судьбу за то, что она отвела меня от беды — и я вовремя отстал от Ленькиной компании…

Наш дом стоял так, что утром солнце заглядывало в мою комнатку, а поздно вечером его предзакатные лучи освещали окно, выходящее на улицу, и первое впечатление было таким, что в «зале» все загорелось — и не знаешь, с чего начать, чтобы погасить этот пожар. Но через полчаса солнце скрывалось за Казанским кремлем и медленно, как бы нехотя, угасали вечерние зори. И еще — из окна можно было видеть Большую Медведицу и отыскать на ночном небе Полярную звезду. Так стоял наш дом на бугре, чуть ли не в самом конце Поповой горы, и был «знаменит» тем, что на чердаке до революции собирались студенты и читали запрещенную царской цензурой литературу. Вход на чердак был забит, и только трубочисту делают лазейку, когда сажей забиваются трубы. Вслед за ним можно будет забраться на чердак и пошарить по углам — не осталось ли чего после тех студентов. Но это — потом, размышлял я, а сначала надо разведать местность, все проходнушки, которые ведут к Казанке, чтобы не петлять вокруг и около, когда захочешь купаться или порыбачить на реке.

На Кабане мы ловили щурят на кольцо. Как только сойдет снег, посветлеет вода, щуки ходят возле самого берега — и их плавники выступают из трухи — мелкого плавучего сора, пригнанного ветром. Как подводные лодки, у которых выступает надводная часть, они движутся вдоль берега — и тут только не зевай! Сачком их не возьмешь: при виде его они уходят вглубь, а проволочное кольцо, надетое на длинную палку, они не замечают. И все-таки надо заводить кольцо с хвоста — осторожно, чтоб не задеть им плавники щуки, и быстрым рывком на себя вытащить рыбину из воды. Но здесь тоже нельзя зевать: оказавшись на суше, щука на миг как бы замирает, не поняв, что с ней произошло, но в следующее мгновенье она, как змея, начинает извиваться и ползти с разинутой зубастой пастью к воде. Тут ее надо чем-нибудь накрыть — майкой, рубахой, штанами, ибо из рук она может выскользнуть — и поминай, как звали!..

А на Казанке, возле мельницы, ловят башклейку — на муху. Леска должна быть тонкой, поплавочек маленький и крючок номер один, тоже крошечный. Мух можно наловить в хлебном магазине, что стоит под горой.

— За один мах — спичечный коробок! — рассказывал Валька, когда на другое утро мы встретились с ним у наших ворот.

— Так чё, — сманивал он меня на рыбалку. — Пойдешь, что ли?

— Надо удочку наладить, — сказал я.

— Чё ее налаживать? Хомяк не идет, его удочку возьмешь…

Но тут подбежал Толька Тэрнэтэ — брат Леньки, похлопал себя по карманам и проговорил:

— В бабки, что ли? У меня — во! — оттопырил он оба кармана.

— Давай! — загорелся Валька, тут же забыв про рыбалку.

— Пятая, пара! — сказал Толька.

— Три копейки. — начал рядиться Валька.

— У меня крашеные! — Толька вытащил две бабки, показал нам их на расстоянии:

— Во, глядите!

— Ну и чё? — пожал плечами Валька. — Три копейки цена!

— Ладно, — согласился Толька Тэрнэтэ. — Бери! Но уговор: под каждую пару кладем по копейке. Идет?

Валька полез в карман, достал гривенник и они опять стали рядиться…

Я побежал домой, достал мешочек из-под стола, в котором было шесть пар тоже крашеных бабок, и плитку «лизун», которую мне выточил Герман, когда я жил в старом доме на Вознесенской. Это была искусно выточенная плитка: если ее умело пустить — и она не подскочит на каком-нибудь бугорке, то, врезавшись в кон, может сбить сразу несколько пар… У окон нашего дома еще остался — от старого хозяина — тротуар, местами побитый, но лучшей дорожки на нашем бугре было не найти, и мы установили кон в самом конце, где еще оставались ровные плиты, отсчитали двадцать шагов и провели черту, от которой будем бить. Поставили по паре бабок и — по Толькиному уговору — подложили под них по копейке. К нам присоединился Левка с соседнего двора — сын «Филина» — учителя математики, который был глух, но все еще работал в школе, проводил уроки, понимая «по губам», что говорит и как отвечает ученик. Левка тоже принял все условия: на кону оказалось четыре пары, и мы стали договариваться, кому из нас начинать бить.