И так же падал снег - страница 42

стр.

Не успел я притронуться к бадье, как увидел Тоню! Она шла с коромыслом через плечо и глядела прямо перед собой. Я дождался, пока она не подошла поближе, и стал опускать бадью в гулкое, темное ущелье колодца. Оно было таким глубоким, что, говорят, со дна его даже днем можно видеть звезды.

— Я сама, — сказала Тоня, поставив ведра и положив на них коромысло.

— Пожалуйста, — сказал я и отступил на шаг.

Она вытянула бадью, поставила ее на колоду и слила остатки воды через край.

— Я помогу тебе, — проговорил я каким-то не своим голосом.

— Я и сама не маленькая! — сказала она строго и, придерживая ладонью отполированный натруженными ладонями ствол ворота, ловко пустила бадью вниз. Железная ручка бешено завертелась сбоку, едва не ударив меня по плечу.

— Вот, не подходите! — сказала Тоня.

Бадья ухнула в глубине колодца, достигла воды и затонула.

— Давай вместе тянуть, — сказал я, — одной трудно…

И тут как на грех — Валька! Ох, как ляпнет она сейчас! Как начнет про перочинный ножичек!..

— Испить бы, — заговорила Валька, — жарко чтой-то стало. Вон как палит!..

И взялась за вторую ручку ворота, чтоб помочь Тоне вытянуть бадью наверх…

Я решил не ходить больше на рыбалку, а жить по-человечески, как все услонские ребята: встречать перевоз, слушать, как отдает отрывистые команды капитан, похожий на простого мужика (все они из приволжских сел шкиперами пошли), смотреть, как томошатся люди у причала и лошади на шатком трапе выворачивают круглый глаз, пугаясь пропасти над водой, и целый день проводить на песках и отмелях, загоняя бредешком пятнистых пескарей. А вечером всей ватагой пойти в клуб.

Целый месяц крутили «Чапаева», и мы не пропустили ни один сеанс, поднимая в зале бурю-ураган, когда Василий Иванович показывался на горизонте в распахнутой бурке и с клинком над головой. Да чего — мы! И взрослые мужики вскакивали с мест, молотили сапогами и свистели вместе с нами в три пальца. Разве удержишься, когда подкатывает к самому горлу!..

А когда в клубе начинались танцы, мы шли на Подгорную — пугать парочек, выныривая у них из-под рук.

К середине лета ватага куда-то разбрелась. Кто ушел с плотогонами — помогать батьке заработать на зиму, кто — на буксир со всей семьей, а кто подался в город пробиваться в речное училище. Как-то сразу повзрослел народ, и я остался один, как «вылитый дачник».

Но все равно кого-нибудь можно найти и сходить на перевоз — узнать, какие машины переправляются теперь на правый берег, для колхозов. А на рыбалку больше не пойду. Правду тетя Маша сказала: «Рыбка плавится, а не берет». Играет она на поверхности и на крючок не попадает…

И все-таки я услышал на заре оглушительный кнут Силыча и трубный голос стада. Быстро вскочил с постели, но, вспомнив вчерашний «уговор», заставил себя снова лечь.

А сон не шел. В окно проникал свет погожего утра, шмель дудел за стеной, по-доброму ворчала тетя Маша, а в подойнике звенели струи молока. Все начинало шевелиться и жить, а я заставлял себя спать. Вот уж и круги поплыли в глазах, прозрачные кольца быстро бегущей воды, и идет Силыч, крупно шагает в своей начисто выбеленной, залатанной во всех местах косоворотке, с поддергайкой и кнутовищем на плече, а за ним — хвост, вьющийся змеей. Рядом ковыляет Колчак, нюхает землю…

«Пошли! — приказывает Силыч. — Что стоишь как пень?»

Я пугаюсь его и, очнувшись, укрываюсь с головой простыней.

В какой-то тягостной полудреме я дотянул до завтрака и пошел купаться к пристани…

— Проспа-ал, дачник! — выскочила из-за угла Валька. — Тонька уже на остров сплавала и обратно теперь идет…

Мы добежали до края нашего порядка, и я с горы увидел, как Тоня последними взмахами весел посадила лодку на отмель и сошла на берег.

Подгоняемый какой-то силой, я пустился вниз по откосу, по сыпучему песку, и добежав до воды, до Тониной лодки, горячо выдохнул:

— Приплыла?!

— А тебе што? — буркнула она и стала закидывать цепь за острый валун, чтоб не сбило лодку волной.

— И тальнику нарезала! — увидел я на дне лодки гибкую лозу тала. — Это зачем?

— А тебе што?! — крикнула Тоня, глянув на меня узкими, злыми глазами…