И так же падал снег - страница 48

Я был рад, что судьба послала в наше окно того солнечного зайчика, с которого и началась у меня новая жизнь…

Я быстро вскочил с постели, пробежал в переднюю комнату, взял с комода настольное зеркало и, поймав светлый лучик, направил его в Тинкино окно: «Я тебя понял. Жди!»

Кто-то протоптал тропинку в глубоком снегу, и она вывела нас к деревцу у самого откоса. С Кремлевского холма открывались заснеженные приволжские просторы. Верхний Услон, Дубки, а внизу тянулась железнодорожная насыпь вдоль Казанки.

Отходили поезда от вокзала — живые светлячки окон бежали по насыпи, потом исчезали один за другим на крутом повороте, и только фонарь на последнем вагоне все кивал и кивал: «Счастливо оставаться!»

— Скоро и я уеду, — сказала Кира, откинув голову, и с деревца посыпался иней. Он запорошил ее лицо, застрял на ресницах.

Я стал сдувать с ее глаз белые пушинки — и все расплылось, расплылось вокруг, и на сером фоне резко обозначился ровный овал лица, прямой нос, по-девичьи припухлые губы.

— Ты приедешь ко мне?.. Мы будем бродить с тобой по вечерней Москве, слушать куранты…

А я увидел прощальный огонек последнего вагона — кондуктор покачивал фонарем: «Счастливо оставаться!»

Стало пасмурно, мглисто, над крышами домов закружились снежинки, сузился мир, и тропа повела нас обратно. За ночь ее занесет снегом — и она наполнится до краев, но кто-то снова протопчет ее. А мы уже не вернемся к своему деревцу…

Мы прошли мимо стен Федоровского монастыря, пересекли тихую улочку и остановились возле каменных ворот.

Как-то не верилось, что Кира уедет навсегда, и эти ворота, где каждая трещинка в камне была мне знакома, станут для меня чужими, мимо которых я буду проходить так же, как прохожу, не задерживая взгляд, мимо других домов на улицах.

Вспомнился вечер, с которого началась наша дружба с Кирой. Было это под Новый год, когда мы учились в седьмом классе. Мы собрались в актовом зале, расселись на скамьях, с нетерпением ожидая, когда раздвинется занавес и начнется спектакль. Я особенно волновался за Тину, который будет играть Аркашку Счастливцева из пьесы А. Островского «Лес». Мне казалось стыдным выходить на сцену и перед всеми притворяться. Как у него хватило смелости решиться на такое!.. Потом просмеют моего друга и будут звать Аркашкой.

Но вот раздвинулся занавес, мы увидели на сцене «самделишные декорации», занятые на время в Театре юного зрителя, и невольно зааплодировали.

Я затаил дыхание — жду Тину: как он себя поведет?..

И вот выходит на сцену Несчастливцев (я узнал его: это наш однокашник, великовозрастный ученик Филипповский — сын священника, которого не принимали в комсомол — и он только учился, отстраненный от всех общественных дел, и вдруг!..).

На нем длинное и широкое парусиновое пальто, на голове серая, очень поношенная шляпа с широкими полями, в руке толстая палка, за спиной чемодан на ремнях, вроде ранца. Останавливается, вздыхает, бросает мрачные взгляды исподлобья.

Здорово! Прямо — настоящий актер! И рост у него подходящий, и фигура — солидный мужчина (он был старше нас года на три).

С другой стороны показывается Счастливцев. Неужели это Тинка?! Его совсем не узнать! На голове — парик — жидкие, рыжеватые волосы. Голубой галстук, коротенький пиджак, панталоны в обтяжку. На голове — картузик, на плече, на палке — легкое пальто и узел в цветном платке. Все очень поношенное. Он тяжело переводит дух, осматривается…

— Аркашка! — восклицает Филипповский-Несчастливцев.

— Я, Геннадий Демьяныч. Как есть весь тут! — радостно говорит Тина-Счастливцев, и я даже не узнаю его голоса. Может, это и не он?..

— Куда ты и откуда? — спрашивает его Несчастливцев.

Аркашка отвечает:

— Из Вологды в Керчь-с, Геннадий Демьяныч. А вы-с?

— Из Керчи в Вологду. Ты пешком?

— На своих-с, Геннадий Демьяныч. А вы-с, Геннадий Демьяныч? — полушутливым, полузаискивающим тоном говорит Аркашка-Тина Белянин и я, наконец, узнаю его: так он иногда отвечает дома на докучавшие ему вопросы домашних.

Он! А как здорово играет! Прямо артист записной!

Когда закончилась сцена из второго акта, мы хлопали, не жалея ладоней, а потом наш классный руководитель Маргарита Петровна, которая вела вечер, представила нам ученицу седьмого «а» класса Киру Герасимову и объявила, что Кира споет «Соловья» Алябьева, и чтобы мы слушали внимательно, потому как не каждая певица решается исполнить эту очень трудную вещь.