Имя его неизвестно - страница 20
А Василий еще долго изучал вещи, которые находились в чемодане Гохберга, его письма, фото, карты, бумаги. Кое-что он все же узнал о Роберте. Тот и вправду был из колонистов, жил на берегу Черного моря. Недавно закончил специальные курсы, где таких предателей готовили к службе в комендатурах и отделениях гестапо. Василия мучила только одна мысль: «Знал ли Роберт кого-нибудь из начальства, к которому направлялся на службу?» Из писем этого не видно. Да и сам Роберт расспрашивал у них с Орисей, далеко ли до их села. Будь что будет! Без риска не выполнить возложенной на него задачи…
И вот теперь наступил момент испытания и проверки. Может, смерть подстерегает Василия за дверью.
Посредине кабинета за большим столом в кресле сидел комендант. Вдоль стены выстроились кривоногие стулья. Нижние стекла окон закрашены, а сквозь верхние видны тонкие ветки с проклюнувшимися почками, из которых вот-вот распустятся листочки. За окном солнце, небо, расцветает природа. А тут портрет почерневшего от злобы Гитлера, неприглядная, похожая на уродцев мебель. Фашистский комендант, который сжимает в подагрических пальцах документы нового переводчика.
На среднем пальце коменданта поблескивал перстень с черепом — излюбленной эмблемой гитлеровцев. Василий не сводил с него глаз. В груди у него похолодело. Он чувствовал, как кровь отхлынула от головы, от щек. А может, он дал маху, добровольно надев на свою шею такое ярмо, из которого уже не вырваться?
«Кар… Кар…» — вдруг каркнуло на всю комнату.
Василий вздрогнул, оглянулся.
— Что с вами, Роберт Гохберг? — шутливым тоном спросил Харях. — Моя птица вас напугала? А вы похудели! — продолжал он, взглянув на побледневшего Василия. — На фото вы округлее…
— Так точно, господин капитан!
«Не вздумал ли он поиграть со мною, как кот с мышью, да еще с той, что сама попала в пасть?» — подумал Василий. Казалось, сердце вот-вот разорвется в груди, но мозг твердил: «Спокойно. Не так часто приходят к этим зверюгам переводчиками советские лейтенанты!»
— Та-ак, — протянул Харих и, поведя седыми торчащими бровями, опросил: — Чему же вас, Гохберг, учили на курсах?..
— Выполнять приказы начальства. Всего себя отдать Германии и великому фюреру, господин капитан! — выкрикнул Роберт, вытянувшись.
Харих вдруг нажал на звонок пальцем, на котором был перстень с черепом. Череп разрастался в глазах Василия, заслонил всю руку капитана. Мозг сдавило. А на устах усмешка, от которой до слез — одно мгновение.
— Господин лейтенант! — обратился Харих к вошедшему офицеру. — Это наш новый переводчик. Из одесских немцев. Когда я закончу с ним, познакомьте его с коллегами.
— Слушаю, господин капитан!..
— А это — лейтенант Майер, — обратился Харих к Роберту Гохбергу, — знакомьтесь…
— Очень приятно! — склонил Роберт голову. У него отлегло от сердца.
Майер вышел таким же твердым шагом, как и вошел.
— Я рад, что вы не девица и не дама… Вы удивлены? — спросил капитан. — Ухаживания офицеров за переводчицей, вино, вздохи… Не люблю всего этого!.. — он подал бумаги Гохбергу. — Так… Хорошо также, что вы не коренной немец. Мы плохо знаем местных людей. Очень плохо! Потому и расплачиваемся кровью. Начните с того, чтобы у нас среди тех, — показал он на окно, — были надежные люди. Я даже полицаям не всегда верю. Идите знакомиться с офицерами, потом загляните к старосте. Вам придется часто иметь с ним дело. Да и квартиру он вам найдет…
Наконец Роберт Гохберг вышел в коридор и поспешно вытер со лба холодный пот. …Орися не отрывала глаз от окна. «Что с Василием? Как принял его комендант Харих?.. И надо же было им встретить этого хвастливого переводчика Роберта!»
Но вот и он, виновник Орисиного беспокойства, вышел из школьных ворот.
«Идет! Размахивает руками, как на параде. Как легко он превратился в немца! Вот, нечистая сила!»
— Чего ты? — спросила неожиданно мать, сидевшая на деревянном диване за шитьем.
— Мама! Только — ни-ни! — предупредила дочь. — Наш Василий… — и покраснела, прикусив язык.
— Быстро он стал нашим…
— Да я не про то… Он работает у немцев, у самого Хариха! — шептала дочь.