Истоки конфликтов на Северном Кавказе - страница 19

Исследователи конфликтов вполне справедливо утверждают, что причины возникновения и причины сохранения конфликтов могут быть различны[76]. Среди последних наиболее часто анализируют то, что получило в научной литературе название «замкнутого круга насилия» или «спирали насилия», когда в ходе конфликта насилие порождает насилие.

Известны случаи, когда насильственные конфликты продолжались даже тогда, когда одна из сторон делала принципиальные шаги по выполнению условий другой стороны. Так, после окончания франкистского режима демократическое правительство Испании предоставило широкую автономию так называемой Стране Басков, за независимость которой боролись баскские сепаратисты. Тем не менее все реформы властей были объявлены сепаратистами обманом и террористическая деятельность продолжалась[77].

Есть также примеры того, как конфликты полностью истощали силы одной из сторон, и продолжение противостояния противоречило интересам практически всех слоев населения. Так, к началу 2000-х гг. борьба «Тигров освобождения Тамил-Илама» в Шри-Ланке привела к истощению ресурсов тамильского этноса в результате тяжелейшего экономического положения, массовой миграции за пределы Шри-Ланки и значительных человеческих потерь. Однако насильственные действия продолжались[78].

Инерционность процессов насилия связана с двумя основными факторами.

В научной литературе обычно обращается внимание на первый из них. «Люди не становятся убийцами в одночасье. Для этого требуется эмоциональная брутализация, мотивируемая страхом за себя, местью за своих и дегуманизацией образа противника, к которому перестают применяться человеческие нормы»[79]. Но, когда данные факторы начинают действовать, причем и с той и с другой стороны конфликта, они носят во многом самоподдерживающийся характер. Каждый акт насилия порождает новые жертвы, новых мучеников, новые поводы для ненависти и мести хотя бы с одной, а обычно и с обеих сторон, противостояния. Это как усиливает мотивацию к продолжению насилия со стороны тех, кто уже втянут в конфликт, так и способствует включению в его орбиту новых людей.

Разрастание конфликта происходит параллельно с ужесточением форм его проявления, поскольку длительно существующий конфликт порождает такой феномен, как «культура насилия». Насильственные действия как таковые (независимо от исходных причин конфликта) все более легитимизируются и становятся все менее избирательными[80].

Кроме того, когда в конфликт уже вложены значительные силы и средства, его прекращение как бы обесценивает все прошлые издержки и жертвы его участников. Сохранение же конфликта позволяет придать смысл прошлой деятельности в его рамках, продолжая ее в будущем. И эти факторы могут с какого-то момента играть более важную роль в конфликте, чем изначальные ценностные различия, противостояние интересов или борьба за ресурсы.

Однако инерционность насилия имеет под собой и более материальные основания. Вокруг конфликта складывается система интересов, направленная на получение ренты от конфликта. Эта рента может носить финансовый или символический характер, присваиваться как частями властной элиты, так и контрэлитами[81]. Использование конфликта как актива[82] происходит в различных формах, в том числе:

• обеспечение консолидации власти и общества в противостоянии другой стороне конфликта, способствующее монополизации власти определенной элитной группировкой;

• повышение роли и значимости структур, ответственных за борьбу с противной стороной конфликта (силовых структур, региональных властей и т. п.), объема направляемых на их поддержание ресурсов[83];

• получение прибыли от незаконных операций, связанных с обеспечением насильственного конфликта оружием, живой силой и другими ресурсами;

• получение прибыли от незаконных операций, связанных с дезорганизацией системы контроля и регулирования на территориях, втянутых в конфликт[84];

• возможность под видом борьбы с противоположной стороной конфликта решать проблемы и обеспечивать интересы отдельных властных элитных групп;