Истории без любви - страница 65

Почему гидравлику меняли на ходу? Разве я был в этом вопросе согласен с Сахарновым, который размахнулся, пытаясь создать нечто экстраординарное, небывалое? Ведь я чувствовал, знал, видел, что здесь не все так, что при низких температурах Крайнего Севера узел работать не будет, что необходимо другое решение. Взаимоотношения? Давнее содружество? Или что-то другое? Но что?..»

— А ты что скажешь, Григорий Багратович? — спросил Патон, повернувшись к директору опытного завода. — Ведь тоже имеешь некоторое отношение к К-700.

Вежливая улыбка тронула под усами губы Асаянца. Но глаза смотрели серьезно.

— Мой ответ, Борис Евгеньевич, давно известен. Нет ничего неопределеннее, чем реальные сроки, если речь идет о новой машине.

— Завидное постоянство. Почти тридцать лет в таких случаях я слышу от Асаянца один и тот же ответ. Но сейчас надо сделать все в максимально сжатые сроки.

— Так и приказ не нов, Борис Евгеньевич. Подобное я еще от Бати слышал. Тогда опытного завода в проекте не было, а «надо» уже произносилось.

— На том стоим, Григорий Багратович. Нам всем постоянно говорят слово «надо», а мы повторяем его подчиненным. Ты ведь тоже им частенько пользуешься. И тоже лет тридцать, не меньше...

Воскресным весенним полднем сорок шестого года столкнулся Асаянц на Крещатике с давним товарищем по индустриальному институту Володей Патоном. Был тот оживлен и весел. Работа его и других сотрудников Института электросварки выдвигалась на соискание Государственной премии. А Асаянцу было в тот момент не до веселья. Настроение — хуже некуда. В лоснящемся черном костюмчике, в бумажном свитерочке, он выглядел нелепо рядом с элегантным и радостным однокашником. Они отошли в сторонку, чтоб поговорить. Мимо них текла шумная толпа киевлян, заполнивших по давней традиции уже отстраивающийся Крещатик.

Володя Патон забросал Асаянца стандартными вопросами: «Ну как ты? Воевал? Женился? Где работаешь?» Асаянц отвечал односложно. Хвастаться было нечем.

Месяц назад он вернулся в родной город из Куйбышева, где после ранения на фронте работал инженером на одном из местных заводов. Дом, в котором жил Асаянц до войны, оказался разрушен. Приютились у дальних родственников. С работой все обстояло благополучно. Толковые инженеры были нужны. А вот с жильем — полный мрак. Максимум, что предлагали ему, — это койка в общежитии. Правда, в перспективе обещали и комнату. Но что такое «перспектива» в жилищном вопросе, Григорий Багратович знал очень хорошо. К тому же ждали они с женой первенца. Один выход — снять комнату.

В то воскресное утро Асаянц обошел уже адресов десять. Но хозяева, как только узнавали, что скоро молодой симпатичный инженер станет отцом, сразу же говорили: «К сожалению, вы опоздали. Уже сдали. Даже задаток получили...»

Вообще-то, жаловаться не в характере Асаянца. И поныне нытиков терпеть не может. А тогда то ли расчувствовался, что встретил товарища юности, то ли настроение собеседника на него так подействовало, только выложил ему свои мытарства.

Отреагировал тот неожиданно:

— Слушай, нам в институте давно требуется опытный инженер, чтобы досконально знал производство. Должность не бог весть какая — всего начальник мастерских, но зато рядом с наукой. Работа интересная, все время новое, скучать не придется. Понравишься Бате, он и с жильем что-нибудь придумает. Приходи-ка завтра с утречка в институт.

Первое знакомство с Патоном-старшим было кратким. «Вы, батенька, пойдите посмотрите наши мастерские. А потом поговорим. Жду вас у себя через полтора часа», — суховато заметил академик.

Малообнадеживающий прием. Но делать нечего, пошел Асаянц в мастерские. Посмотрел, поговорил с техниками, с рабочими. Невеселая картина. Станочный парк небогатый, старья много. Циклы все перемешаны. Об унификации деталей никто и не думает. Работы много, но никакой организации производства. Запущенное хозяйство.

Когда через полтора часа Асаянц вошел в кабинет директора института, тот уже с интересом посмотрел на гостя:

— Ну как, видели наши мастерские? Что думаете?

— Да как вам сказать, Евгений Оскарович... — замялся Асаянц.