История Италии. Том II - страница 31

. Неудивительно поэтому, что героическое сопротивление республиканцев санфедистской армии Руффо, которая 13 июня ринулась на штурм столицы, не было поддержано городскими низами, восставшими против них с оружием в руках. После отчаянной борьбы республиканцы вынуждены были сдать город. Никому из них не удалось покинуть Неаполь, ибо адмирал Нельсон, прибывший со своим флотом в столицу, нарушил условия почетной капитуляции, разрешавшей части патриотов отплыть во Францию, а французский генерал Межан сдал за взятку главный городской бастион — замок Сант-Эльмо и предательски выдал группу патриотов в руки палачей[115].

Начался долгий трагический эпилог республиканского движения в Неаполе. Разъяренные санфедисты и лаццарони устроили в городе кровавую оргию, грабя дома и варварски расправляясь с республиканцами. После массовых убийств в первые дни после захвата Неаполя начались казни по приговору королевского суда, продолжавшиеся на рыночной площади города до конца года. 8 августа была повешена Элеонора де Фонсека Пиментель, вслед за ней повешены или обезглавлены самые выдающиеся патриоты: Винченцо Руссо, Марио Пагано, Иньяцио Чиайя, Доменико Чирилло, Джузеппе Логотета, Андреа Витальяни и многие десятки других. Погибла вся руководящая группа республиканцев и тысячи рядовых патриотов. Репрессиям подверглись десятки тысяч людей — королевский двор и реакция стремились сломить республиканское и патриотическое движение на Юге, нанеся ему смертельный удар.

В конце сентября 1799 г. пала Римская республика. Французские войска и часть республиканцев покинули ее территорию. В Рим вступила неаполитанская королевская армия и отряд русской морской пехоты в количестве 800 человек (в ноябре через Рим прошло еще более 2 тыс. русских солдат, направлявшихся в Неаполь[116]).

К осени 1799 г. во всей Италии были восстановлены абсолютистские режимы, значительную часть страны оккупировали иностранные войска. Реакции удалось повсеместно восторжествовать потому, что оппозиция народных масс, и прежде всего крестьянства, к республиканскому режиму стала в 1799 г. всеобщей. Поэтому для итальянских республик, лишенных опоры среди низов, поражение французской армии оказалось роковым.

Республиканское движение, зародившееся в Италии под воздействием Французской революции и достигшее наибольшего развития в период революционного трехлетия (1796–1799 гг.), потерпело, таким образом, в 1799 г. жестокое поражение под ударами контрреволюции, понеся при этом неисчислимые жертвы. Помимо того, что республиканцы даже в то время, когда они стояли у власти, были оторваны от крестьян, причиной их поражения явилась раздробленность республиканского движения, которое в целом оставалось замкнутым в отдельных частях страны и не слилось в единый поток — прежде всего по вине французов, не допускавших сближения итальянских республик, а также из-за отсутствия единого национального и революционного центра и сохранения сильных партикуляристских настроений.

И все же, несмотря на катастрофу, постигшую итальянских республиканцев в 1799 г., трудно переоценить значение тех общественных сдвигов, которые произошли в Италии в 1789–1799 гг. Было покончено с вековым политическим застоем итальянского общества, на сцену вышло новое поколение людей, включившихся в политическую борьбу под передовыми лозунгами эпохи. Огромный рывок вперед сделала итальянская социально-политическая мысль, накопившая за это десятилетие большое идейное богатство, выдвинувшая новые идейные ориентиры. Сознание целого поколения итальянцев переживало ломку. Как бы ни был силен удар, нанесенный контрреволюцией патриотическому движению, он не смог искоренить в Италии республиканизм, зародившийся в эти годы, а убеждение, что Италия рано или поздно должна быть объединена, стало неотъемлемым элементом мышления многих людей, уверовавших в неотвратимость создания новой Италии и осознавших необходимость действенной борьбы за реализацию этой идеи.

Отражая эти настроения, молодой неаполитанский патриот Франческо Ломонако, размышляя о горьком опыте патриотического движения предшествующих лет и о том трагическом положении, в котором оказалась Италия, высказал — вскоре после пережитой им катастрофы Партенопейской республики, на самой заре XIX в. — глубокое убеждение в том, что средством преодоления упадка Италии и достижения ее независимости является объединение страны. «Необходимо, — писал он, — чтобы Италия слилась в едином правительстве, объединив все свои силы. Коль скоро эта идея осуществится, итальянцы, превратившись в нацию, проникнутся национальным духом; обладая правительством— станут политиками и воинами; обретя родину — смогут наслаждаться свободой и всеми порождаемыми ею благами; сплотившись в большую массу населения — проникнутся ощущением силы и общественной гордости — словом, они создадут державу, огражденную от иностранного вмешательства». Обращаясь к «народу будущей Италии» со страстным призывом «разрушить барьеры, воздвигнутые преступной рукой, отпраздновать великое торжество учреждения союза», который открыл бы эру величия их страны, Ломонако выражал глубокую веру в то, что как бы ни были тяжелы условия создания единой Италии, «наступит день, когда этот замысел осуществится»