История Консульства и Империи. Книга I. Консульство - страница 24

Суды первой инстанции, основанные в каждом округе, уделяли внимание и полиции, что делало их вдвойне полезными и определило первую степень гражданского и уголовного судопроизводства в каждом округе.

Одно уголовное судопроизводство, по-прежнему порученное присяжным, должно было находиться в главном городе департамента; им управляли судьи апелляционных судов, которые в известное время сзывали присяжных на заседания.

Над всем этим судебным зданием был сохранен, с некоторыми изменениями и с правом полицейской власти над всеми судами, кассационный трибунал, одно из лучших учреждений французской революции. Трибунал этот не был обязан в третий раз судить то, что суды первой инстанции и апелляционный уже два раза судили; но, устраняя предмет тяжбы, он действовал только в тех случаях, где возникало сомнение насчет смысла закона. Трибунал растолковывал смысл закона рядом указов и, таким образом, к единству определения, проистекшего от законодательства, присоединял и единство его толкования, общего для всего государства.

Двадцать или тридцать голосов, составлявших основу Трибуната, были против этих законов, но остальные три четверти высказались в их пользу. Законодательный корпус принял их почти единогласно.

Первый консул, не желая оставить их мертвой буквой в законодательном протоколе, тотчас же назначил префектов, супрефектов и мэров. Он мог наделать множество ошибок, как это обыкновенно бывает, когда вдруг и наскоро выбирают большое количество чиновников. Но просвещенное и бдительное правительство быстро поправляет ошибки своего первого выбора; довольно, если общий дух его будет хорош.

Впрочем, эти назначения были превосходны: они отличались одновременно твердостью, беспристрастностью и желанием согласия. Первый консул отыскивал во всех партиях людей способных и честных; он обходил только людей жестоких, но и их иногда принимал, если время и опытность привели их к умеренности, которая в то время составляла главный характер политики Бонапарта. На должности префектов, должности важные, со значительным содержанием^>10, он выбрал людей, которые с честью участвовали в больших политических собраниях; это ясно обнаруживало цель его выбора, потому что люди хотя сами по себе не составляют сущности и основы любого дела, но в глазах народа всегда служат представителями и того и другого.

Для парижской префектуры Первый консул избрал Фрошо и дал ему в сотоварищи, по полицейской части, Дюбуа, чиновника, ревностное усердие которого было необходимо, чтобы очистить столицу от злодеев, сохранивших партийный дух.

В том же духе были сделаны и назначения по ведомству судебному. Почетные имена из прежних присутственных мест были по возможности примешаны к именам людей новых, известных своей честностью. Первый консул старался назначать чиновников с блестящими именами, потому что любил блеск во всем, и к тому же настала минута, когда можно было безопасно заимствовать славу у прошедшего.

В этом совершенно расстроенном обществе надо было за все браться в одно время. Эмиграция, столь виновная и вместе с тем столь несчастливая, предмет истинного участия и отвращения, потому что в рядах ее находились и люди несправедливо преследуемые, и вероломные граждане, восставшие против своего отечества, — эмиграция заслуживала особенного внимания правительства.

По последнему законодательству, достаточно было приказа Директории или решения департаментских управлений, чтобы внести всякое отсутствующее лицо в список эмигрантов; имение отсутствующего конфисковали, а его самого закон приговаривал к смерти, если он опять покажется во владениях Республики.

Многие лица, которые действительно оставили отечество или только скрылись, не были внесены в роковой список: или оттого, что их забыли, или оттого, что они не имели врага, который мог бы на них донести. Но найдись такой враг, их могли бы еще вписать и они погибли бы под ударами закона об изгнанниках. Потому многие французы жили в постоянном страхе. Те же, кто были внесены в список, справедливо или несправедливо, каждый день являлись толпами и просили, чтобы их вычеркнули. Их дерзкое рвение свидетельствовало о доверии к человеколюбию правительства, но и оскорбляло некоторых революционеров, из которых одни были виновны в насилии по отношению к возвращавшимся эмигрантам, а другие завладели их имениями. Это была новая причина к беспорядкам, и если не следовало более изгонять из отечества, то не следовало и оставлять в беспокойстве людей, которые принимали участие в революции. Необходимо было даровать полную безопасность всем, кто в ней участвовал.