История потерянной дружбы. Отношения Голландии со Швецией и Россией в 1714–1725 гг. - страница 20
.
В Голландии и так уже возмущались действиями шведов на Балтике, а их новые, более жесткие меры еще подлили масла в огонь. В Гааге открыто говорили о «морском разбое»>{97}. Естественно, опять зазвучало громче требование обеспечить торговым судам охрану. Особенно амстердамские купцы настаивали на посылке конвоя>{98}. Но кто будет за это платить? После долгих обсуждений решили просить голландскую Ост-Индскую компанию выплатить авансом один миллион 138 тысяч гульденов в счет налогов компании в казну Республики>{99}. Компания не особенно противилась этому, но требовала на указанный период охранных гарантий от адмиралтейств провинций. Снаряжение балтийской эскадры не должно было происходить за счет эскортов для судов, которые уходили в Ост-Индию>{100}. Гарантии были даны.
Однако не все провинции Республики поддерживали идею об отправке конвоев. В Генеральных штатах великому пенсионарию Хейнсиюсу и делегатам от провинции Голландия пришлось оказать на некоторые провинции мощное давление. Утрехт и Зеландия в конце концов согласились, выразив, однако, опасение, что «такая экспедиция навлечет на нас новую войну»>{101}.Тут они попали в самую точку, ведь в Гааге уже ходили всевозможные слухи о переговорах между Россией, Данией, Пруссией и Ганновером о разделе шведских владений>{102},[5] а дипломаты из Швеции и Франции неустанно указывали Генеральным штатам на воинственные намерения ганноверского курфюрста, который теперь, в качестве короля Великобритании, пытался использовать новые силовые средства, главным образом военно-морские. Голландцам, повторяли наперебой Пальмквист и де Шатонёф, не следует подыгрывать Георгу I и давать вовлечь себя в авантюру. Но Хейнсиюс, секретарь Генеральных штатов Франсуа Фагел и секретарь Государственного совета Симон ван Слингеландт стояли на своем: голландская торговля нуждается в охране>{103}. В итоге де Шатонёф, а за ним и посланник ландграфа Гессен-Кассельского могли посоветовать своему шведскому коллеге только одно: не давать Голландии и Великобритании поводов для вмешательства>{104}, препятствуя их балтийской торговле. Ведь у Швеции и так уже достаточно врагов!
В конце апреля Пальмквист надолго слег в постель. Причина была проста. Вот уже несколько месяцев, как посланник получил новое назначение: его произвели в гофканцлеры>{105}. В ответ он то и дело писал в Стокгольм, что средств для поездки у него слишком мало и нужно еще 15 тысяч риксдалеров. Но шло время — и тон дипломата становился все отчаяннее. В середине марта Пальмквист сообщил, что денег ему хватит всего на шесть недель. Он умолял Карла XII для спасения собственной же чести проявить христианское милосердие>{106}. Получил ли он деньги, источники умалчивают. С апреля посланник не покидал постели. Это явно было лучшим способом сэкономить. В начале сентября, попрощавшись с Хейнсиюсом, с которым Пальмквист все эти месяцы поддерживал контакт>{107}, он отбыл из Гааги в Амстердам. Вероятно, он нашел необходимую финансовую поддержку у кого-либо из купцов. После чего вернулся в Швецию. Еще с июня всю переписку шведской миссии со Стокгольмом вел секретарь Йоаким Фредерик Прейс>{108}.
Когда же в конце сентября Прейс собрался переселиться в здание своего посольства, его французский коллега решительно отсоветовал ему это делать. Ведь де Шатонёфу стало известно, что в ночь на 19 сентября привратник шведского посольства там повесился. Полиции пришлось в здание войти и его опечатать. Предстояло еще установить, что это шведская территория, а потому Прейс поселился пока на постоялом дворе. Конечно, он делал все, чтобы дело получило как можно меньше огласки, ибо репутации его страны она могла лишь повредить. Нетрудно предположить, что самоубийство привратника было связано с отъездом Пальмквиста. Не один же только посланник остался без средств и весь в долгах, но и персонал миссии. Отъезд Пальмквиста означал, что о деньгах можно забыть…>{109}
В результате Швеция в течение весны-лета 1715 г. не была представлена в Гааге так, как того требовало общее положение дел. И это в период, когда число врагов у Карла XII увеличилось. Еще в марте острова Воллин и Узедом, относившиеся к шведской Померании, захватил прусский король Фридрих-Вильгельм I, заявив, что они могут служить базой для нападения на Польшу. В середине апреля Карл показал, что с ним шутки плохи: превосходящие шведские силы изгнали пруссаков с острова Узедом. Прусский монарх воспользовался этим инцидентом для оправдания того, что давно уже собирался сделать, а именно объявить шведам войну. Одновременно нанес удар и король Георг I: в конце июня он заверил датчан, что британские военные корабли под предлогом охраны торговых судов будут использованы для боевых действий. Они могли бы воспрепятствовать шведам снабжать всем необходимым свои владения в Штральзунде и на острове Рюген