Из индийской корзины - страница 50

завершилась ночь совместными песнопениями в честь бога Кришны. Красавчик Накула сначала распространялся о своей неординарной внешности (Драупади почувствовала разочарование, что он говорил не о ней, а о себе), а потом перепоручил новобрачной заботы о своих любимых лошадях. Сахадева неутомимо вешал о том, какой он молчаливый.

Талантливой лицедейке пришлось осваивать сразу пять ролей, а поскольку дхарма не только эластична, но и иерархична, специфику своего поведения героиня Пратибхи Рай объясняет требованиями особой дхармы идеальной супруги, в основе которой лежат самоотречение и всепрощение. Применительно к Драупади, впрочем, эти понятия носят декларативный характер, поскольку движущей силой сюжета (и в эпосе, и в романе) являются наносимые героине оскорбления и реализующиеся в поступки клятвы об отмщении. Романная Драупади при этом бесконечно рефлексирует. Она невысоко оценивает Юдхиштхиру: во-первых, когда решались практические аспекты пятимужества, он предлагал оставить брак без консумации, что было воспринято Драупади как кощунственный выпад против ее женских достоинств; во-вторых, она видит в нем источник бед, постигших Пандавов, и, сомневаясь в его способности быть достойным правителем, все же неустанно побуждает к мщению. Впрочем, его отстраненность от сиюминутных страстей помогает Драупади разглядеть в нем божественную субстанцию, и она в сердцах признается: «Он не человек, и все человеческое ему чуждо. Любая была бы с ним несчастна».

В этом смысле ей больше по нраву прямолинейный Бхима, который клянется разорвать грудь и напиться крови Духшасаны — Каурава, срывавшего с Драупади одежду. Да и сама Драупади оповещает всех, что не будет убирать волосы, пока не омоет их в крови обидчика. Тот же Бхима, в нарушение правил честного боя, сражает Дуръйодхану ударом палицы по бедрам, выполняя принятый им во время оскорбления Драупади в зале собраний обет. Однако более всех смуглолицая красавица желает Арджуну, но тот то < изгнании, куда отправляется (в романе) на 12 лет, причем до наступления срока своего «дежурства», то в силу небесного проклятия пребывает в состоянии «третьего пола», то занимается другими женами, испытывая чувства Драупади. «У пылающей страстью женщины, — учит и здесь Кришна, — ум и логика должны отсутствовать», но та, ничем не отличаясь от женщины с единственным мужем, печально замечает: «У меня пять мужей, но, когда нужно, ни один не дает того, чего не хватает». Братья действительно то и дело валят вину на общую жену и больше думают друг о друге (и маме), а Арджуна просто-таки требует, чтобы Драупади любила его не больше, чем других мужей.

Пратибха Рай не изобретает деталей, но прилежно вычерпывает их из бездонной «Махабхараты», аранжируя в духе «мифологического реализма». И все же ее социальная позиция засвечивается в размышлениях Драупади о тяжкой судьбине женщины в патриархальном обществе, а душевный настрой писательницы прорывается через шитые белыми нитками реплики героини: «Только женщина поймет женщину», «Ожидание лучше свершения», «Если судьбою суждено горе, то женщина рождается красавицей» и «Не дай бог другой пережить то, что пережила я». История, изложенная в «Яджнясене», записывается самой героиней в предгорьях Гималаев, куда она последовала за своими мужьями. По дороге силы покинули ее, она рухнула на землю, и когда встревоженный Бхима оповестил об этом братьев, «Царь дхармы» — Юдхиштхира ответил: «Продолжайте восхождение, не оборачиваясь. Драупади грешна, потому что любила Арджуну больше остальных». Наряду с этим прегрешением Драупади «Махабхарата» называет и другое: та несколько раз засматривалась на Карну из лагеря Кауравов, и глаза ее выражали вожделение. Как бы то ни было, в раю места для Драупади не нашлось, хотя ее интерес к Карне никоим образом не нарушал ее дхарму идеальной супруги: внебрачный сын Кунти был по существу старшим Пандавом, а значит, мог владеть «удивительным сокровищем» наравне с братьями. Об этом, пытаясь перед сражением переманить Карну на свою сторону, говорила ему сама Кунти, и этот же аргумент выдвигал Кришна, предпринявший неубедительную попытку примирить Кауравов и Пандавов.