Из осажденного десятилетия - страница 33
потому что это – война с собой,
бесконечно давно начата.
потому что ты идёшь по тропе,
а вокруг – твои страхи и темнота.
и вокруг всё визги и крики, и совы хлопают
крыльями над головой,
делай правильный поворот,
не слушай подсказок,
не вой,
и чего тебе остаётся, когда в трясину проваливается
нога, –
стиснуть зубы: «Господи, помогай».
и чего это покалывает в межреберье –
то ли нервы, то ли это к надежде, любви и вере,
холод ветра или холод дула ощущается на затылке?
кто тебя подталкивает на развилке?
Господи, помогай, и шершавятся губы твои,
и не слышно шагов, и рука в пустоту,
и
ничего, ничего, ничего не осталось тебе.
вот тогда-то
тебя накроет ладонь с небес.
подтолкнёт и направит дальше: иди, я тут.
пока полностью не пройдёшь свою темноту.
ВЕСНА
так проживали мы эту зиму, отведя глаза от неё,
так входили по вечерам в замерзающее жильё,
так, накрывшись двумя одеялами,
падали в забытьё,
так проживали мы эту зиму,
так прожили мы её.
так узнали, как на зимней трассе ветер забирается
под пальто,
как костёр разводить на снегу, ожидая, что
он разгорится – и будет весна, время рыжих котов
и не сорванных звездоглазых цветов.
так читали дорожные знаки и следы на снегу,
узнавали, что есть предательство, и как оно – жить
через «не могу»,
так учились идти в темноте, ничего не видя
перед собой,
так мы узнавали, что есть любовь.
что она – не боль, а победа над темнотой,
что для счастия никогда не нужен никто.
на последних минутах ясность становится
невыносимой и золотой.
так вот в эту минуту льдины ломаются,
и вода всепобеждающа и сильна.
наступает весна.
БАШНЯ
Алексею Журавлёву
Говорят, что мир сдвигается с места, и я вижу, как
он сдвигается,
потому что ломаются горы, трещат деревья, из лесов
выбегают зайцы,
потому что кто-то хрипит и стонет в чёрном озере
подо льдом,
потому что я смотрю на тебя, и вижу тебя с трудом.
Говорю тебе, мир сдвигается с места. Голоса друзей
не слышны в тумане,
я кручу телефонный диск,
но связи нет, а день никак не настанет,
потому что подходят к концу запасы тушёнки, галет
и чаю,
потому что я держусь за тебя и едва тебя ощущаю.
Мир сдвигается с места: два года назад была бы
весна по календарю,
я смотрю на тебя, и держусь за тебя, говорю,
говорю, говорю,
ничего, кроме слов; я не знаю,
есть ли ты вообще на свете,
но если бы тебя не было, то зачем бы тогда все эти
рыбы и птицы, медведи и зайцы, вот это всё, что мне
снится,
светлый дом, и тихая музыка, и скачущие синицы?
И пока мир сдвигается с места,
я касаюсь тебя словами,
я держусь за тебя словами,
и длится цепочка существований,
и я говорю: «я люблю тебя»,
и это одно,
что есть непреложно так,
и темнота, меня обступившая, отступает ещё на шаг.
МАРТ
К одной девушке,
у которой не было даже кота,
то есть, заботиться было не о ком
низачем,
подошёл у метро мужчина
и подарил ей луковичку цветка,
точнее, цветёныша,
маленького совсем.
И ушёл,
почти убежал,
потерялся в толпе.
Непонятно, был ли совсем,
или это шутила весна.
Но у нее остался цветёныш,
и она его принесла к себе
и поселила в комнате у окна.
И не то чтобы сразу всё стало лучше,
но всё же ей
стали сниться зелёные сны
и начала отступать темнота.
А цветёныш рос,
и в комнате становилось теплей,
и вскоре она завела кота.
И ей снились тонкие реки
и леса за пределами карт,
и далёких гор горбатые линии.
А человек шёл дальше,
и он был – март,
и глаза у него были самые синие.
СМЕРТИ ВСЁ РАВНО НЕТ
Алексею Журавлёву
а пока не любили, думали, что бессмертны,
были дети, сидящие у воды,
камешки бросая по дорожке рыжего света,
камешки, не оставляющие следы.
думала, что мы – как горы или река,
думала, мы бессмертны, у нас впереди века,
впереди века для каждого дурака,
каждый был – нулевой аркан, дырявый карман,
спрятанный в ладони каштан.
пока ты – дитя, твои дни идут по спирали,
розовые дни, небесная позолота,
но потом мы друг друга встретили и узнали,
и это стало точкой отсчёта.
пока ты – дитя, ты скользишь по воде,
не оставляя следов нигде,
не оставляя следов и не помня лиц,
но то, что имеет начало, имеет конец.
и это неправда, что любовь не имеет финала,