Из осажденного десятилетия - страница 36

– Какой ещё дом? У тебя тут есть дом? – Есть, – сказал Тим. – Я очень надеюсь, что мы его найдём, и всё будет хорошо. Я думаю, что тогда война закончится, и дождь тоже. Я только не знаю, получится ли.

– Я сейчас всё что угодно допускаю, – буркнул Лис.– Даже то, что это всё мне видится в бреду. Даже то, что так выглядит грёбаный ад. Или рай. Если бы я, конечно, верил в ад или рай. Давай по пунктам.

Ты ищешь дом. Ты полагаешь, что это каким-то образом поможет тебе или мне в чём-то более существенном, чем спрятаться от этого проклятого дождя? – Да, – кивнул Тим. – Мне так сказала бабушка.

Она раньше хранила этот мир. Ты, может, тут встретишь других говорящих зверей; ты не удивляйся. Их бабушка раньше спасала. То есть, они были людьми, а не животными. В войну. Неизлечимых раненых.

Перетаскивала их сюда, как я тебя перетащил. Только они, я думаю, уже не помнят, кем были.

– Так, – терпеливо сказал Лис. – Допустим.

Раненые. Превратившиеся в зайчиков и лисичек, умеющие разговаривать и забывшие, кто они такие. Что дальше? – Ну, дом, – пожал плечами Тим. – Там станет понятно, что делать. Я так думаю, что я вспомню.

Потому что раньше я не помнил, кто все эти звери.

Я с ними разговаривал, но думал, что здесь просто звери разговаривают. Я что-то сделаю, и мир вылечится. Оба мира.

– Оба – то есть, вот этот и нормальный? – уточнил Лис.

– Ага, – кивнул Тим. – Только вы меня, пожалуйста, не бросайте. Мне немного страшно, а вы всё-таки взрослый.

Лис шумно фыркнул.

– Я идиот, а не взрослый. Мать, по крайней мере, так говорила, когда я пошёл воевать.

– Вы так думаете? – уточнил Тим.

– Нет, – ответил Лис. – Иначе я бы вряд ли валялся на той улице. Меня осколком накрыло. Чёрт.

Так а что всё-таки в том доме? – Я не знаю, – сказал Тим. – Я думаю, что вспомню. Но дом – это самое важное, что здесь есть. И его обязательно надо найти. Вы пойдёте со мной? – Я на втором курсе траву курил, – загадочно ответил Лис. – Но это серьёзнее. Полагаю, что пойду.

В конце концов, мне бы тоже хотелось найти какое-то цивилизованное укрытие от этого проклятого дождя.

Тим никогда раньше не был здесь ночью.

Они сидели рядом с Лисом в огромных, изогнувшихся, переплетённых, словно питоны из зоопарка, корнях дерева. Дерево было похоже на дуб, но листья его, иззубренные и широкие, Тиму были незнакомы. Лис признался, что он таких тоже не встречал. А он успел немного поездить по миру.

Лис рассказал, что он был не солдатом, а математиком. Совсем молодым. Собирался защищать диссертацию, но началась война.

– Я тогда ещё и с матерью поссорился, и с друзьями… И денег не было совсем. Ну, и с наукой тоже так… сложно. Я-то вряд ли что-то открыл бы, если уж честно. Ну и решил пойти защищать свою землю – так от меня хотя бы толк был.

Тим не запомнил, какое лицо, молодое или старое, было у того человека, который лежал на земле с развороченным животом. Только то, что оно было очень белым и с кричащими глазами.

Дождь лил. Привыкнуть к этому было нельзя.

Тима била непрекращающаяся дрожь, но он думал, что не заболеет. Очень хотелось обнять Лиса.

Тим чувствовал идущее от него тепло, но стеснялся. Всё-таки это был взрослый, который пошёл на войну, и которого там едва не убили.

Листва почти не защищала от тяжёлых, частых, мерно бивших по капюшону капель. Луны не было, но темнота в лесу не казалась однородной. Она была живой, и Тиму казалось, что её тёмные участки движутся. Словно это не тени, а длинные чёрные руки заболевшего мира, которые подбираются к нему, чтобы схватить.

– Не реви, – грубовато сказал Лис.

– Я не реву, – соврал Тим. – Это у меня от дождя лицо мокрое.

– И всхлипываешь ты тоже от дождя, да? Чёрт, ну откуда у меня в предсмертных кошмарах ребёнок? Я же никогда не хотел детей. Мне младшего брата хватило. Такой противный, надо сказать, ребёнок был.

Лис замолчал и придвинулся ближе к Тиму.

– Можешь меня обнять. Ты холодный совсем.

Утром, когда они двинулись в путь, лес по-прежнему казался чужим. Прежде Тим никогда не видел здесь огромных багровых лиан, которые, неприятно извиваясь, спускались с деревьев. Ему показалось, что одна из них двинулась в их с Лисом сторону. Он судорожно отдёрнулся, машинально сжав камушек на шее. Небо было не серым, а цвета подгнившего яблока. Дождь лил. Привыкнуть к этому было невозможно.