Избранное - страница 20

У него глаза наполнились слезами.

— Нет ничего, дорогая, ничего!

Она обняла его за плечи и при этом больно ущипнула, но не успел он опомниться, как она уже взяла его под руку и, разразившись громким смехом, очевидно предназначенным для гостей, широко распахнула дверь столовой, ввела его и, не переставая смеяться, грациозно поклонилась. Все на минуту замолчали, а потом раздались аплодисменты.

Паштрович уселся за круглый стол между аптекаршей Шомоди и мадам Тришлер и сразу принялся за коньяк, так как у него очень болела голова. Виски жгло, словно там были открытые раны, к которым каждую секунду кто-то прикасался костлявыми пальцами.

Передергиваясь и втягивая в себя воздух после рюмки крепкого мартеля, он вспомнил о неоплаченном счете от гастронома и о том, что он, кажется, уже пятый раз пьет этот коньяк. Никто ничем его не угощал. Кезмарский взял бутерброд с сардинами, впился в него своими крупными редкими белыми зубами и, улыбнувшись ему, сказал:

— Извините!

Халас сидел на корточках рядом со стулом, с которого только что встала Боришка. Сильно покраснев, он не спеша поднялся, разгладил складки на брюках и взглянул в глаза Паштровичу, желая показать всем, какой он герой.

— Как ваше здоровье, господин доктор?

— Да так… — неопределенно ответил Стипа, наливая себе вторую рюмку коньяку.

Вопрос его задел. Он старался не поднимать глаза на Халаса, потому что тот прочел бы в них неприкрытую ненависть. Он понял, что Халас имел в виду совсем иное, и ощутил в этом унизительном вопросе сочувствие и скрытый намек на свое положение. Осушая очередную рюмку, Паштрович обвел взглядом присутствующих. Все старались надеть на себя маску равнодушия или веселья.

Мадам Тришлер, отвернувшись от него, окликнула Флору, которая сидела в другой комнате:

— Ты закончила те розы на шкатулке? — видно было, что, оборачиваясь, она еще сама не знала, к кому обратиться и что сказать. — Флора замечательно рисует, — добавила она тише, словно сообщив бог знает какую новость.

«Несомненно, — подумал Стипа, — она хочет заполнить мучительную паузу. Я прервал их беседу, испортил им настроение. Я им мешаю. Сижу тут, как белая ворона».

— Господин доктор, вы поедете на съезд Южновенгерского культурного общества? — спросил вдруг Кезмарский и облизнулся.

— Зачем? — Паштрович словно очнулся от дремоты.

— Ну-у… — Рука Кезмарского скользнула по блестящим надушенным волосам. — Как один из борцов за нашу государственную идею в этих непросвещенных краях, вы смогли бы и на этот раз многое сделать для усовершенствования методов проведения нашей культурной миссии. Говоря по чести, наше отечество и наша идея национальной государственности…

— Какая там миссия, какая культура, какое отечество, какая идея, пф-ф, ну скажите на милость, молодой человек?! Слова, слова… — Паштрович откинулся на спинку стула и, обхватив руками свой кругленький животик, склонил голову набок с вызывающим видом человека, который непременно решил затеять спор и резать всем правду-матку в глаза. — А будьте добры, скажите-ка вы мне откровенно, вы любите отечество и народ? А?

Кезмарский дернул себя за ус и обиженно заморгал. Даже шея у него покраснела.

— Я полагаю, что всякий настоящий и честный мадьяр должен любить свое отечество и народ. После смерти мы все будем лежать в родной земле. Конечно, красные Интернационал и науськанные его пропагандой…

— Брр! Оставьте ваши прописные истины и общие места! Будьте чуть-чуть искреннее! Положа руку на сердце, ну кто из нас настоящий мадьяр? Примите уверения в совершенном к вам почтении, но ведь вы словак, маленький Молдавани — румын, Халас… М-да! А я серб, буня. Вот вам и чистые мадьяры. Собрали нас с бору по сосенке, и мы распределили между собой роли. Какая там к черту миссия! Сплошное хвастовство, молодой человек, сплошная трескотня! А сейчас все эти Вайтбахи и другие богатые швабы только и думают о том, как бы попасть в столичные газеты и не отстать от других, если опять запахнет мертвечиной. Спорт и туалеты — вот вам все заботы наших магнатов о родине, а мы обезьянничаем. Ведь если иметь голову на плечах, мадьярский патриотизм — весьма прибыльное дело! Акционерное общество — вот что такое все наши миссионеры. «Любите родину, любите народ!» — это сказки для маленьких детей. Я, например, твердо знаю, что мне снится то, что я люблю. Например, я люблю женщин — и поэтому мне снятся женщины; я люблю играть в карты — и мне снится, что я играю в макао; я люблю рыбу — и мне снится загородная прогулка с рыбной ловлей и пикник; но родина и народ мне еще ни разу не снились… Так скажите же мне, пожалуйста, что такое родина и что такое народ?