К критике современной буржуазной политэкономии - страница 5

Отдельно подчеркнем, что эта работа не направлена на критику применения математических методов в экономической науке. Отвергается лишь их применение к анализу и развитию псевдопроблем в неоклассике. В отрыве от объекта исследования возможно лишь нагромождение заблуждений. В этом случает математическая строгость будет маскировкой научной бесплодности и практической бесполезности дисциплины. Только критическое изучение методологии и элементов теории способно затруднить недобросовестные попытки подсовывать выгодные идеи в оболочке науки, выдавать измышленное за общепринятую истину.

Прояснение первоначальных догадок, методов, отдельных положений, выводов научной теории имеет краегольное значение для прогресса как научной дисциплины, так и связанных с ней областей общественной практики. Такое исследование во многих случаях заканчивается выяснением несостоятельности гипотез или даже теории в целом. Это уберегает научное сообщество, а равно и практиков от следования по ложному пути. Это предотвращает новые поколения учащихся от усвоения ошибочных положений, от формирования мышления на их основе. Нельзя забывать, что целью научной теории является не производство вымыслов, которые легко понять и в которые все должны верить, но получение верного, точного, проверяемого, практически ценного знания.

Неоклассические и австрийские экономисты выдают свои теории за безусловно правильное знание, схватывающее суть и первобытной экономики, и экономики в отдаленном будущем. Вера в прогрессивность рыночно-капиталистической системы является костяком их "познавательного" метода, позволяет безусловно оправдывать все социальные эффекты капиталистического развития и безапелляционно формулировать экономические постулаты. Латинское "верую, потому что абсурдно", потому что нет рационального подтверждения, в этой области сохраняет свою силу. Неоклассики Л. Робинс и У. Джевонс отождествляет выдвинутые неоклассической политэкономией аксиомы, т. е. недоказанные, произвольно взятые положения об экономических отношениях, с непререкаемыми силами. Гвоздь "Теории политической экономики" У. Джевонса состоит в том, что вопрос о верности неоклассических аксиом объявлен псевдопроблемой. Если Л. Робинс мог вывести право постулировать истину последней инстанции в науке из своей привычки отдавать приказы в ранге полковника, то галоп его коллег -- это скорее методологическая привычка. Как точно подметил В. Асмус, для того, чтобы заниматься интуитивным познанием "не требуется ничего уметь, ничего знать... нужно только усилие воли". Очевидно, что умозрительное познание капиталистических отношений является сердцевиной метода как неоклассики, так и австрийской школы, и это очень сближает их со Средневековьем.

Итак, мейнстримовый экономический анализ всегда начинается с объявления готовых ответов на важнейшие вопросы хозяйства, мотивации, организации общества, никогда -- с постановки вопросов или гипотез. Собственно исследование возможно лишь в пределах этих ответов, которые безосновательно называются "универсальными аксиомами". Таким же образом устанавливаются принципы экономического поведения общечеловека, на которых, в частности, строится теория полезности. Но эти ответы, обезличивающие и сбивающие теоретических людей в стадо, порабощающие их задачей воспроизводства капитала, берутся словно с потолка. Вернее, они воплощают заинтересованность господствующего класса в поддержании священности обычаев частной собственности на средства производства и наемного труда, а также социально-хищническую метафизику, восходящую своими корнями к "теориям" священного права короля на власть.

Неоклассика и австрийская экономикс главной хозяйственной проблемой общества считают экономический выбор некоего рационального существа. Это последнее представлено почти одинаково. Техническая разница состоит в том, что неоклассика описывает абстрактный акт выбора, тогда как австрийцы предлагают поведенческую метафизическую систему - праксеологию. Но в научном исследовании капиталистических отношений имеет значение не выбор сам по себе, но возможности деятельности человека, в том числе в зависимости от его экономического положения.