Как скрипит горох - страница 3

– А Васька где? – кусочек омлета свалился со сморщенной губы и мокро шлёпнулся в тарелку.

Большой серый кот свободно приходил и уходил через дырку в погребе, днём отлёживаясь на старушечьей кровати, а ночью отправляясь на охоту. И всё было хорошо – кота гладили, тот ел и урчал, давал трогать душистый сибирский мех, обожая улечься прямо в ногах, чтобы никто никуда не мог пройти, да только Лидия Михайловна оберегала кота как священный дачный тотем.

– Куда опять намылился? – вскрикивала старушка, заметив, что кот спрыгнул с кровати или начал подозрительно вертеть мордой. Пенсионерка закрывала дверь в зимней комнате на крючок, поэтому кот полночи скрёбся и мяукал, а Юра лежал на веранде и слушал концерт, который не заказывал. Бабушке было хорошо – она храпела. Коту тоже было хорошо – у него было дело. В такие ночи нестерпимо хотелось, чтобы кот победил, и дверь, распахнувшись, как следует шандарахнула по буфету. Но, увы, Эфон всегда прилетал на рассвете.

– Гуляет где-то. Это же кот, – в который раз ответил Юра.

– Вася! Вася! Вася! – закричала старушка, сидя за столом.

Юра машинально сжал кулаки. Они подрагивали.

– ВАСЯ! – было крикнуто для уверенности.

Никто не пришёл и даже не мяукнул.

– Вот негодник, – вполне серьёзно сказала Лидия Михайловна, – опять шляется!

– Это. Же. Кот, – раздельно и уже зло произнёс Юра.

Он злился не на бабушку. Его злила ситуация. Злило то, что ровно то же самое было месяц назад и будет ещё через месяц – момент повторится с первопроходческой наглостью. Юра догадывался, что он ответит и какая последует реплика. Он знал, что кот придёт вот-вот, минут через десять или пятнадцать, и когда он придёт, с радостным мявканьем выскочив из погреба, бабушка также радостно воскликнет: 'Вася'! Это было терпимо – человек, переживший восемьдесят лет, мог позволить себе и большие выходки. Юра это понимал, но то, что он это понимал и при этом всё равно злился, лишь увеличивало раздражение, возвращавшееся к Лидии Михайловне.

– Мррр-рр!

Вздрогнула крышка погреба. Пушистый серый хвост приподнял край старушечьего платья. Кусочек омлета снова плюхнулся в желтоватую лужицу. Старушка посмотрела туда, где кота уже не было.

– Ты пришёл, Кыскин?

Кот важно проследовал в комнату. Там у него стояли плошки с кормом и водой. Лидия Михайловна перевела дух. С таким же облегчением Юра увидел, что её лицо отошло ото сна.

– Тебе ещё что-нибудь дать? – спросил Юра.

– Спасибо, всё есть.

– Тогда я пойду, поработаю в огороде.

– Ах ты наш труженик! – и это была не ирония.

Ни в каком огороде Юра не работал. Утром он уходил в дальний конец участка, быстро поливал огурцы и садился в тенёк под ранеткой. Парень рассматривал весёлую грядку с горохом, ожидая, пока бабушка доковыляет до туалета, помоет руки и взберётся обратно по крыльцу, которое под грузной старушкой почему-то не охало, как оно обычно охало под Юрой. Только когда бабушка скрывалась в комнате, парень выбирался из тенька и понуро шёл на веранду, где снова садился за компьютер.

– Ты пришёл!? – раздавался тогда тяжёлый вопрос, и, если день начался неудачно, Юра не отвечал и опять уходил в огород.

Молодой человек понимал, что ничего страшного не происходит, что никто не обмазывает вчерашним ужином стены и не убегает из дома в поисках утерянного времени. Он, в сущности, не столкнулся и с сотой долей того, с чем сталкиваются сиделки, медсёстры и санитары. Мысли проносились не для успокоения совести, а потому что всё так и было, и то, что это всё-таки было, раздражало не меньше полноценного безумия, предлагая задуматься под ранеткой о совсем других вещах. Вместе с ньютоновской полукультуркой шумел вопрос: раз ничего страшного не происходит, но это 'ничего' всё равно бесит, значит ли это, что дело не столько в бабушке, сколь во внуке?

– Юра!

Крик раздавался густой, насыщенный. Тот, кого этот крик звал, не спешил на помощь, а устало выходил из сучкастой тени на второй или третий раз, когда крик из требовательного становился испуганным и просящим.

– Да? Что такое? – Юра входил в зимнюю комнату, где на кровати лежала бабушка. По обыкновению, она читала. Как правило, что-нибудь из подшивок 'Роман-газеты'. СССР щедро снабдил все дачи страны пищей для ума и печки.