Как сперли ворованный воздух. Заметки о «Тихом Доне» - страница 9

Сравним с обыском в казачьих землянках в четвертой части «Тихого Дона»:

« Обыск не дал никаких результатов. У одного лишь казака первого взвода нашли в кармане шинели скомканный листок воззвания.

– Читал? – спросил Меркулов, с комическим испугом бросая вынутый листок.

– На курево поднял, – не поднимая опущенных глаз, улыбнулся казак.

– Ты чему улыбаешься? – запальчиво крикнул Листницкий, багровея, подступая к казаку; под пенсне его нервно помигивали короткие золотистые ресницы.

Лицо казака сразу стало серьезным, улыбку – как ветер стряхнул.

– Помилуйте, ваше благородие! Да я почти что неграмотный! Читаю вовсе ту<г>о. А поднял затем, что бумаги на завертку нету, табак есть, а бумажка вышла, вот и поднял.

Казак говорил обиженно-громким голосом, в нотках его звучало озлобление » (ТД: 4, II, 20–21).

З ачем же понадобилась Крюкову ссылка на «Русское Богатство» с его собственным очерком?

К восьмидесятилетнему юбилею Л. Н. Толстого в № 35 большевистской газеты «Пролетарий» (сентябрь 1908) была опубликована статья Ленина «Лев Толстой как зеркало русской революции». Направлена она против той интеллигенции, к которой принадлежал Ф. Д. Крюков и, более того, – против самого Крюкова: « Большая часть крестьянства плакала и молилась, резонерствовала и мечтала, писала прошения и посылала “ходателей”, – совсем в духе Льва Николаича Толстого! И, как всегда бывает в таких случаях, толстовское воздержание от политики, толстовское отречение от политики, отсутствие интереса к ней и понимания ее, делали то, что за сознательным и революционным пролетариатом шло меньшинство, большинство же было добычей тех беспринципных, холуйских, буржуазных интеллигентов, которые под названием кадетов бегали с собрания трудовиков в переднюю Столыпина, клянчили, торговались, примиряли, обещали примирить, – пока их не выгнали пинком солдатского сапога ».

Всё это – прежде всего о Крюкове, депутате Первой Думы, который входил в думскую группу «трудовиков» и на заседании 13 июня   1906 года поднял голос в защиту казачества и против использования казаков в карательных акциях правительства. Речь Крюкова столь обеспокоила Ленина, что тот стал внимательно следить за новым и очень опасным «пролетарскому делу» политиком-народником и, кстати, ровесником самого В. И. Ульянова.

Будущий пролетарский вождь и напрямую дважды писал о Крюкове: в 1906-м в статье под названием «Обывательщина в революционной среде» (здесь Крюков выставлен лишенным авторитета политиком, чьи усилия по освобождению трудящихся от гнета капитала тщетны), и в 1913-м в статье «Что делается в народничестве и что делается в деревне?», где Ленин откликался на крюковский очерк «Без огня» и, по сути, рассматривал его автора как новое «зеркало русской революции» (хотя от употребления этого ярлыка воздержался, очевидно, не желая ставить донского автора в один ряд с классиком и тем добавлять политических очков «неавторитетному политику»).

В том же 1913 (или 1914) году Ф. Д. Крюков и полемизирует с Лениным в «Тихом Доне». Он молчаливо соглашается с отведенной ему ролью нового «зеркала революции» (недаром купец Мохов читает не Толстого а очерк Крюкова), но показывает, что движитель революции – сами властьимущие, их эгоизм, тупость и бездарность. А еще – ленинские сторонники, зомбированные радикалы типа Штокмана, не знающие и не понимающие ни казачьего, ни крестьянского русского уклада, но ставящие целью разрушить всю народную жизнь вместе с плохим и хорошим, разрушить всю – до основанья.