Канун трагедии - страница 24
По отношению к Польше в те первые дни сентября 1939 г. в Москве вели более тонкую игру. Советские лидеры (и, видимо, такая тактика была выработана в самом конце августа — начале сентября) не хотели выглядеть воюющим союзником Германии и соучастником очередного раздела Польши. При этом в Москве учитывали общественное мнение, причем не только мировое, но и настроения внутри страны. Это отметил в одной из своих телеграмм такой проницательный дипломат, как германский посол Шуленбург. Пытаясь, видимо, несколько сдержать нетерпение германских правящих кругов, посол писал, что в течение нескольких лет благодаря усилиям пропаганды, направленной против Германии как агрессора, население СССР было озабочено угрозой войны. Это сильно повлияло на его настроение. Внезапное изменение советской политики еще не полностью понятно. Далее Шуленбург сообщал:
"Советское правительство делает все, чтобы изменить позицию населения и отношение к Германии. Пресса трансформирована.
Атака на поведение Германии не только полностью прекратилась, но освещение политики Германии основано теперь на ссылках на отчеты германских новостей; антигерманская литература удалена из книжных магазинов...
Начало войны между Германией и Польшей сильно подействовало на общественное мнение и подняло новые страхи, что Советский Союз может быть втянут в войну.
Недоверие, годами насаждаемое пропагандой и неоднократно выражаемое на собраниях на заводах и т.д., не может быть столь быстро преодолено. Существует страх, что Германия, разгромив Польшу, может повернуть и против Советского Союза. Воспоминание о германской мощи в первой мировой войне еще живо повсюду.
Следует понять, с учетом советских условий, что советское правительство всегда обладало мастерским умением оказывать влияние на настроение населения в желаемом для него направлении и в современных условиях правительство также не отрицает необходимости осуществления пропагандистских мероприятий">25.
Как показали дальнейшие события, в Москве не хотели полностью закрывать двери для контактов с Англией и Францией, также создавая впечатление, что Советский Союз ведет свою игру. К тому же содержание секретного протокола было неизвестно для всего мира и формально никто не мог обвинить СССР в сговоре с Германией за счет стран Восточной Европы.
В Москве, конечно, предвидели неблагоприятную реакцию в мире на вступление советских войск в Польшу и, видимо, старались уменьшить возможное негативное восприятие советской политики. 5 сентября Молотов встретился с Шуленбургом и ответил на записку Риббентропа:
"Мы сознаем, что в подходящий момент обязательно нам придется начать конкретные действия. Но мы считаем, что этот момент пока еще не назрел... Нам кажется, что торопливостью можно испортить дело и облегчить сплочение противников. Мы понимаем, что в ходе операции одна из сторон или обе стороны могут оказаться вынужденными временно переступить линию соприкосновения интересов обеих сторон, но такие случаи не могут помешать точному выполнению принятого плана">26.
В таком же духе ответил Браухичу в Берлине и советский военный аташе>27. Очевидно, что эти ответы отражали решения, принятые в Кремле.
Во время очередной встречи с Шуленбургом 10 сентября Молотов был более откровенен и фактически изложил реальный смысл советской позиции. По его словам, столь быстрые военные успехи германской армии явились неожиданными для советского правительства. В соответствии с расчетами Красная Армия предполагала начать действовать через несколько недель, а теперь речь идет о нескольких днях. Советские военные власти поэтому оказались сейчас в трудном положении, поскольку им требуется две —три недели для подготовки. Около 3 млн человек уже мобилизованы.
Шуленбург объяснил Молотову, что быстрые действия Красной Армии крайне необходимы. Молотов в ответ повторил, что делается все возможное>28, и перешел к политической стороне дела: советское правительство намеревается заявить, что в результате наступления немецких войск Польша перестает существовать и поэтому СССР должен прийти на помощь украинцам и белорусам, которым угрожает Германия. Такой аргумент будет понятен массам и в то же время позволит избежать представления о Советском Союзе как об агрессоре.