Капризная маркиза - страница 22

Он понуро кивнул, а я, глядя на своего воздыхателя, не прочь была и сама вздохнуть. Очень уж нелепо он выглядел — весь какой-то чумазый, растерянный. Теребил брезентовые лямки своего рюкзачка и молчал. Ни тебе красочных объяснений, ни горящих пламенем взоров.

Все-таки трусишки они — современные мальчики. Хоть и способны иногда на подвиги.

Я взяла его за отвороты курточки, притянула к себе. Даже подумала, как это профессионально у меня получилось! Примерно таким же образом носатый красавчик Депардье бил своих противников в кинокартинах. Лбом в лоб. Все равно как яйцо о яйцо, а уж какое выдержит — решает судьба. Наверное, Денис тоже подумал, что его ударят, и испуганно зажмурился. А я неумело ткнула его губами куда-то в перепачканную щеку и впрямь чуть не боднула. Но мне так хотелось к нему прижаться, поцеловать, а он, дурак, даже не обнял меня.

— Ты это… Люди же смотрят, — промямлил он.

— И пусть смотрят, — отстранившись, я шмыгнула носом. — Тебе что, не понравилось?

— Я… Мне… Ну… — Денис совсем запутался. В трех словах, как в трех березах. Румянец его перелился на виски и подбородок, став различимым даже в уличном сумраке. — В общем, понравилось. Только как бы это…

— Вот что, — перебила я цицероновскую его речь. — Представь на минуту, что я сказочная фея. Представил? А до здешнего Нового года у нас чуть более четырех часов. Чего бы ты хотел?

Что сказал бы на это носатый Депардье, я примерно себе представляла, но от Дениса волшебных пожеланий ожидать было сложно.

— Только учти, — добавила я, — музеи и всяческие пантеоны уже не работают. На Эйфелеву башню тоже не пробиться, а в гостиницу нам не устроиться. На кладбище в склепы я не хочу, а Версаль, Мальмезон и Венсенский замок — это далеко. Словом, выбирай.

Он засмеялся.

— Чего ты смеешься?

— Очень уж богатый выбор.

— Но должны ведь мы где-то отметить Новый год! Про деньги, кстати, не думай. У меня золотая карта, могу снимать, сколько угодно.

— Честно говоря, я бы на Ситэ полазил. В смысле — по Нотр-Даму. Там ведь пускают, наверное, на крышу? Вот и я бы сходил. Туда, где Квазимодо, значит, от парижан отбивался. Интересно представить, как это можно в одиночку охранять собор от целой толпы.

— Он не собор охранял, а Эсмеральду.

— Все равно… — Денис смешался. — Но раз поздно и никуда не пускают… Тогда я бы куда-нибудь съездил. В более тихое место.

— Годится, — я решительно кивнула. — Вопрос — куда. Если в Лондон, то это два часа на электричке, если в Мадрид…

— Не-е, — Денис улыбнулся. — Шило на мыло — зачем? Я бы к океану съездил — тому, что поближе.

— Ты что, океана не видел?

Денис честно помотал головой.

— Только озера и реки. Все как-то не получалось…

— Самый ближайший океан — Атлантический, — быстро соображала я. — Если рванем к Ла-Маншу, можем успеть. Тебе куда бы хотелось? Дюнкерк, Дьепп или Гавр?

— А место, где Наполеон хотел переправиться в Англию, уцелело? — неожиданно спросил Денис. — Тогда это именовалось Булонским лагерем.

— Не знаю, — растерялась я. — Нужно посмотреть на карте. Или, знаешь, — спросим прямо в кассе. А сейчас не будем терять время и поедем на вокзал.

— Железнодорожный?

— Ага, Gar du Nord, — с него и отправимся. Где-нибудь по пути перекусим.

— Перекусим, это хорошо, — Денис стеснительно улыбнулся. — Я вообще-то проголодался, а у меня только четвертушка хлеба.

Я наконец-то потрепала его по щеке, погладила по встрепанным волосам. Почти по-матерински, но все-таки не по-матерински.

— Лучше скорми четвертушку здешним голубям. Они будут безумно рады.

— А как тогда перекусить?

— Найдем что-нибудь, не волнуйся, — я растянула губы в улыбке. — Да я накормлю тебя так, что ты рад не будешь! По швам лопнешь, когда наешься!

— По швам не надо.

— Надо! — не согласилась я и все продолжала гладить его и гладить. У меня точно с рукой что случилось — никак не могла оторваться от Дениса. И мне в самом деле не терпелось его накормить. Прямо до отвала. Чтобы глупо хихикал и хрюкал от удовольствия. Бред, согласитесь? Но все потому, что подобно большинству женщин, я не знала иных путей завоевания мужчин, кроме как через желудок. По крайней мере, эта дорожка была проторена миллионами и миллионами соплеменниц. А потому казалась простой и действенной.