Катаклизм - страница 36

— Я все еще здесь, так что подвох все же есть… — сделав паузу, Винтер добавил: — Возможно, я Винтер, прибывший из другого времени, а возможно, я действительно тогда разделился надвое в самый последний момент… самое страшное, что я и сам не помню.

— А она… я… я оттолкнула тебя… не поверила тебе, посчитала, что стою выше тебя, увидела в тебе помеху… и оттолкнула. — Вытерев слезы, она сглотнула слюну, и к ее горлу подступил ком, который всеми силами пытался ей помешать договорить.

Но она должна была это сказать. Воспоминания Элеоноры смешались с воспоминаниями Элли, она вспомнила не только прошлое, но и настоящее, которое проживала Элли. Их воспоминания соединились воедино, таким образом, теперь между ними не было никакой разницы — оставалось лишь надеяться, что Элеонора не захочет повторить свой подвиг прошлого в виде уничтожения всей магии. Она должна продолжить иным путем, иначе…

Все будет напрасно.

— Я убила тебя, Винтер… — подняв ладони к лицу, перед Элеонорой мелькнуло воспоминание, где на ней нет доспеха, а ее бледный руки запачканы кровью. — Я убила нас всех. В последний момент, я не чувствовала ничего, кроме стыда и сожаления.

— Я стою здесь, перед тобой, — взбодрил ее Винтер. — Ты не обязана испытывать ко мне теплых чувств, как раньше, но вместе… — он протянул ей руку. — Вместе с тобой мы можем многое. Элли, Кровавая Принцесса, и Винтер, Путешественник во Времени.

Этот жест значил для нее очень многое. Ей было стыдно, она чувствовала себя виноватой, но Винтер все равно протягивал ей руку, предлагая продолжить путь, как не в чем ни бывало. Это была та черта, которая так сильно отличала его от других людей. Он изначально не держал на нее зла, потому что знал, что она раскаивается. Да даже зная, что она не раскаивается за свои дела, Винтер не смог бы просто оставить ее одну.

Потому что она была для него особенной.

— Отвратительные прозвища, ты бы еще «предвестников темного солнца» вспомнил… — засмеявшись, сказала Элеонора. — Мерзость, и ты собирался меня этим переманить?

Винтер вот-вот собирался убрать руку, но вопреки своим словам, Элеонора в одно мгновение обняла его вокруг шеи так, словно собиралась задушить — но все было в меру, поэтому жизни Винтера ничего не угрожало. Поначалу он, откровенно говоря, ничего не понимал, но, в конце концов, все же позволил себе приобнять ее со спины.

— Магия стремительно исчезает, поэтому просто Винтер и Элеонора, никаких прозвищ, понятно?.. — тихо проговорила она, не отпуская Винтера ни на мгновение из объятий.

— Ладно. — Счастливо улыбнувшись, согласился он. — Теперь я не смогу разорваться надвое, поэтому постарайся больше не убивать меня в кульминационный момент.

— Зависит от того, как ты будешь себя вести… — отпустив Винтера, сказала она.

Счастливое лицо Элеоноры сменилось на лицо удивления, когда она увидела, что по щеке Винтера стекает слеза. Сначала она подумала, что это ему от нее досталось, но на самом деле все было куда более очевидным: эта слезинка была его собственной.

— Не плачь, Винтер… — сложив руки за спиной, умиротворенно сказала она. — Тебе не пристало.

— Мне не хватало тебя, — вытерев слезу, Винтер с облегчением выдохнул. — Элли.

— Мне тебя тоже, — глаза Элеоноры вновь засияли как должно. — Винтер.

— Авелина. — Заговорил с ней нежный, так хорошо знакомый, но давно забытый женский голос. — Мы тебя ждали.

Несмотря на то, что прошло много лет, это место Авелина не могла забыть — ее уютный дом, еще с тех времен, когда она жила со своими родителями на севере. Не приемными родителями, которые подобрали ее после исчезновения, а ее родными, которых она и лишилась в тот момент, когда само время и пространство исказилось у нее под носом. Она исчезла во временном разлом еще будучи ребенком, даже не подростком.

Родители любили ее так, что другие могли ей позавидовать. Именно поэтому, в глубине души, ей всегда хотелось узнать, что произошло с ними после ее исчезновения. Но она не могла попросить Винтера помочь ей с этим, потому что боялась узнать правду — ведь велика вероятность того, что они просто свели счеты с жизнью после того случая. Это необязательно единственный правдивый вариант, но Авелина боялась, что он таковым будет. И хоть интерес в ее душе не переставал угасать, она оставалась в неведении.