Килограмм - страница 6

— Пакуйся, Сандро, — сказал Звягин — Пойду гляну пока, может, у тебя закусь найдется.

И он затопал в кухню. Сашка достал из шкафа чехол, в котором носил картины на выставки, и с опаской приблизился к Насте. Та по-прежнему не двигалась. Сашка шумно прочистил горло, снял картину с мольберта и запихнул ее в чехол. Настя при этом не произнесла ни звука. «Может, отпустило, наконец», — боязливо подумал Сашка. Он вынес чехол в прихожую, аккуратно поставил к стене и стал напяливать куртку. Из кухни появился веселый жующий Звягин.

— Ну как? — спросил он. — Вперед, сыны отчизны?

Сашка кивнул и нагнулся за картиной. Когда он взялся за ручки чехла, Настя внутри отчетливо вздохнула.

В метро не разговаривали: стояли у закрытых дверей, отгородив картину телами от пассажирской массы. Сашку мелко трясло. «Лучше бы не видел всего этого, — думал он про урода. — Только бояться стал больше». Звягин играл желваками на покрасневших скулах, хмурился — должно быть, ему тоже несладко было возвращаться в логово критиков. «Хороший он друг, все-таки, — подумал Сашка. — Если б не я, сидеть бы ему сейчас где-нибудь в кабаке, праздновать. А поди ж ты — пришел, по первому звонку прибежал. Эх, Дрон, Дрон. Даже если писать брошу сегодня, все равно друзьями будем». Вагон качнуло, чехол ударил Сашку по ноге.

— Ой! — довольно громко пискнула Настя.

«И если в психушку не лягу», — мрачно додумал Сашка, поправляя картину. Поезд влетел на станцию, Звягин зашаркал, прокладывая дорогу в толпе: приехали.

Им пришлось долго ждать у двери. Звягин давил кнопку звонка, приговаривая: «Да что они, уснули там вдвоем, мужеложцы». Сашка нервно переминался с ноги на ногу, держа обеими руками чехол. Из чехла не доносилось ни звука, и это вселяло некоторый оптимизм. Впрочем, обстановка вокруг лишала оптимизма напрочь: солнце ушло на другую сторону дома, отчего полумрак на лестнице сменился могильной темнотой. Ни одна лампочка так и не зажглась, а запах гнили и сырости, казалось, стал еще сильней, чем днем. Этажом ниже кто-то пьяно матерился. Сашке было плохо.

Наконец, за дверью послышались шаркающие шаги, замок издал звук, похожий на клацанье ружейного затвора, и на площадку вышел критик. Тот самый старик, который днем так ловко увел разбушевавшегося урода. Из-за двери лился желтый домашний свет.

— Ну? — спросил раздраженно старик. — Чего надо?

Звягин как-то сразу утратил запал.

— Это ж я, — сказал он просительно. — Утром приходил. Пацана вот… привел.

Сашка не успел обидеться на «пацана». Критик проворно втянул в квартиру сначала Звягина, а потом и самого Сашку. Захлопнув дверь, он потребовал:

— Деньги.

Звягин стал хлопать по карманам, приговаривая: «Деньги, деньги…» Сашка озирался, не выпуская из рук чехла. Они стояли в длинном коридоре, уходившем вглубь квартиры. Метрах в десяти коридор перегораживала дверь. Дверь открылась шире, мяукнув печальной кошкой, и показался второй критик — носатый. В руках у него был надкусанный пирожок.

— Это кто там? — спросил носатый.

— Утрешние, — откликнулся старик. Звягин, наконец, отыскал бумажник. Старик взял у него пачку купюр и, не считая, засунул в карман, а носатый проглотил огрызок пирожка и двинулся на Сашку. Тот испуганно отступил, держа перед собой картину, как щит.

— Давай, — произнес критик и взялся за чехол, — давай сюда мазню свою…

Сашка разжал пальцы, и картина перекочевала к носатому. Тот небрежно подхватил чехол под мышку и направился вглубь коридора.

— Эй! — сказала Настя. — Поаккуратнее! Дышать нечем, так прижал! Слышишь? Я тебе говорю!

Сашка двинулся следом; у него вдруг бешено забилось сердце. Критик шел не спеша, чуть вразвалку. Они миновали сначала одну дверь, потом впереди замаячила другая, после нее — еще одна. Вокруг становилось все темнее. Сашка диву давался: откуда такие пространства в обычной петербургской квартире? Впрочем, критики брали за свои сеансы так дорого, что вполне могли купить несколько соседних квартир, а потом объединить их.

— Где это мы? — спросила Настя из чехла. — Сашка! Ты куда подевался? Это что, выставка такая…

Договорить она не успела: носатый остановился и выронил картину из-под мышки, ловко подхватив у самого пола носком тапочка.