Клятва на верность - страница 73

— Где ты был, противный?

Он пошутил грубовато:

— Там, куда ты еще не раз сама сбегаешь.

Потом Ангел завез их на квартиру, переданную в полное распоряжение Варяга. Квартира была трехкомнатная, прекрасно, хотя и без лишней роскоши обставленная. Нина сразу шмыгнула по своим надобностям в ванную, а Варяг отправился в спальню, куда Ангел, прежде чем уехать, выгрузил прихваченную из «Славянского базара» выпивку и кое-какую закусь.

Варяг откупорил бутылку шампанского, с усмешкой подумав, что теперь ему больше пристало пить это шипучее пойло, чем водку. Отпил прямо из горлышка и чуть не поперхнулся. Закурил. В этот момент вошла Нина, закутанная в большое махровое полотенце. Подошла ближе… и уронила полотенце. Девушка стояла рядом, почти вплотную, и он ясно различил капельки воды на завитушках волос ее лобка. Протянул руку и, просунув ладонь между гладких бедер, скользнул выше, пока не встретил препятствие. Медленно провел пальцем вдоль влажной щели. Нина застонала. Не прекращая поглаживать ее набухшие губки, проник пальцем вовнутрь… сначала одним, потом двумя пальцами… как мог глубже, чувствуя горячую, податливую плоть. В такт его движениям все ее тело волнообразно завибрировало. Нина вновь застонала. В какой-то момент девушка застыла, сжав ноги, и стала медленно клониться вбок. Варяг подхватил ее и бросил на кровать. Набухшему члену его давно уже было тесно в брюках.

Быстро сорвав с себя одежду, он всей тяжестью своего обновленного тела упал на девушку, придавил… она опять застонала, и тогда он вошел в нее во всю длину, еще раз, почти вытаскивая до конца, еще, заставляя содрогаться тело под собой. Вдруг замер и стал ворочаться в ней, словно расширяя себе зону действия; Нина почти плакала под ним, изо всех сил прижимая его к себе. Тогда он ударил ее ладонью по лицу и вонзил в нее таран еще раз, и снова ударил, с каждым погружением заставляя ее кричать все сильней, все пронзительней…

Владислав проснулся и не сразу сообразил, что и пьянка в «Славянском базаре», и секс с Нинкой ему только приснились и что сейчас с ним рядом тихо и уютно посапывает Светлана, его Светка… Он ощущал во всем теле приятное опустошение, а в душе его плескалась радость оттого, что все, о чем он мечтал долгие месяцы в зоне, мечтал, даже не признаваясь самому, не осознавая силы этой своей мечты: всегда быть рядом с ней, его, именно его — не отторгнуть, хоть режь по живому! — его Светочкой, наконец осуществилось…

Варяг курил и думал, что, если понадобится, он поставит вопрос перед Медведем ребром, но Светку уже никому не отдаст. Надо Медведю, чтобы он учился, будет учиться. Но если большой сходняк так в нем заинтересован, то придется им учитывать и его условия.

А если нет?..

Он стиснул зубы, весь закаменев, потому что готов был дать бой и Медведю, и всему миру. Потому что он — вор в законе, потому что он — человек, потому что он — Варяг.

…Глухую тьму вдруг разорвала вспышка света. Варяг невольно зажмурился от яркого свечения, а потом опасливо раскрыл глаза. Над ним нависло лицо. Чужое, незнакомое лицо. Лоб был замотан чем-то белым. И рот — тоже. Виднелись только глаза, брови и переносица. Он протянул руку и изо всех сил ударил по этому лицу… Не попал. Вернее, по-пасть-то попал, но рука провалилась сквозь белое, упала в пустоту…

— Владислав Геннадьевич! — донеслось откуда-то издалека, точно со дна колодца или из глубокой пещеры. — Вы меня слышите?

— Сл…шу… — едва шевеля губами, ответил он. — Что… с… мной?

— Вы в больнице, — опять откуда-то из пещеры. — Операция прошла успешно.

— Что… операция… зачем…

Лицо приблизилось. Глаза. Зеленые, как у кошки. Ласковые, нежные глаза. Голос приблизился. Женский. Приятный голос.

— Вы потеряли очень много крови. Вам сделали переливание. Но теперь ваша жизнь вне опасности.

Он вгляделся в лицо. Женщина. В белой шапочке. В белой маске. В белом халате. Врач… Так он в больнице!

— Лежите, лежите, вам нельзя пока двигаться! — Голос стал строгим. — Через несколько дней, если все будет нормально, я разрешу вам вставать. Но не сегодня!

Странно, как быстро человек ко всему привыкает, и то, что раньше казалось в лучшем случае просто трепом, безобидным полетом мысли, не вредящим ни тебе, ни твоим собеседникам, вдруг становится реальностью.