Книга Корешей - страница 54
Я ходатайство писать не стал. У меня депр от предательства жены. На суд и на его результаты откровенно насрать. Марти, ярый ирландский католик пошел на исповедь к капеллану, который был соседом Марти по Лейквуду и тоже любил гонять Харлея, иной раз прямо в черной пасторской колоратке.
Капеллан дернул за ниточки и через неделю меня ждал сюрприз. Приперлась Приговорная Фея и объявила, что слушание дела «Народ Огайо против Вадима Логовлованогогоу» проведет ветеранский судья Майкл Джексон.
Меня особенно позабавило именно имя — Майкл Джексон. Я представил как судья прямо во время суда сдирает с себя мантию и оставшись в тонком трико танцует мунволкера и горланит Билли Джин размахивая припудренным париком:
Билли Джин не моя любовница,
Хотя и утверждает, что я единственный.
Ее ребёнок не мой сын! Я точно знаю — не мой сын!
Я бегал по бараку и тыкал всем под нос писульку Феи. «Майкл Джексон, его зовут Майкл Джексон, Билли Джин не моя любовница!» Но никто не смеялся. Очевидно для американского уха сочетание «майкл джексон» звучит как для русского «петр федоров». Я расстроился, что прикол тянущий на целый стендап оказался мертворожденным, кажется даже забыл поблагодарить Марти.
20
Вернулись из зоопарка около четырех и я вытянул ноги. Из-за машин в Америке многие люди скоро разучатся ходить больше ста шагов в день. Дочка, однако не устала совсем и тут же нашла себе игру — вывалила все содержимое из шифоньера жены. Ужас. Попью чай и приберусь — до ее прихода.
Это же надо сколько бабам для счастья нужно тряпья. Флакончиков и бутылочек.А сумок сколько! Наверное, только у Марты Стюарт больше сумок, сумочек и сумищ, чем у моей жены. Люди путешествуют вокруг света с одним рюкзаком, женщины не могут выйти на полчаса, не обвешавшись ненужным тяжелым барахлом. «От сумы и от тюрьмы» - подумалось ни к месту.
Дочка с радостным гиканием раскидала сумки по всему дому. Я пошел ставить чайник и вдруг споткнулся от перетянутую лентой толстую пачку писем и открыток. Прожив с женой тринадцать лет, я четко знаю о полнейшем отсутствии у нее склонности к эпистоле. Адрес был знакомый из болотного Талахаси. Оттуда выслали сережки лесбиянке Эмбер. Ссука.
Читать эту пакость? Какое мерзкое ощущение пошлой оперетки. Поздравляю, Каренин! Или Позднышев? А ? Не могу поверить как легко все обрушиватся. Вчера была ветка на дереве — сегодня уже нет. И забор по-ходу надо починять. Времени жалко на такую чепуху. Мне писать надо, понимаете? Может дилдо флоридское, сайгак степной, приедет и починит нам забор? Сфоткать расбросанные по дому чистые вперемежку с грязными шмотки жены и послать ему? Пусть знает с каким довеском принцессы поступают в продажу.
Договорились же забыть и двигаться вперед. Не могла расстаться с письмами? Анна австрийская, блять. Наверное, полюбила. Дура. Не понимает, что принцы из Флориды приезжают не на белом коне, а на аллигаторах? Раскидал письма по полу и плюнув сверху, сфоткал. Послал фотку жене с вопросом: «Обязательно втирать мне это в рожу?»
Ну, блин, ну как-то я должен был реагировать? Жена среагировала быстрее. Уже минут через двадцать в дверях щелкнул ключ. Обычно она стучит условным стуком и я открываю. Тут открыла сама. Рядом с ней стояло двое рослых ментов. Как в кино про страдания Исуса. Она ткнула на меня перстом и сказал им: «Вот он, нелегал!»
«Ну, звездец просто какой-то» - все что у меня нашлось резюмировать. Вообще, писатели в частной жизни бывают очень косноязычны и скучны. «Говорить надо только по-английски», сказал черный мент и положил руку на кобуру.
- Убери руку с кобуры, начальничек — ребенок малый вон на полу играется, сдаюся я, не видно разве?
- У нас есть данные, что ты склонен к побегу! Я должен надеть тебе вот это.
Гандон взмахнул хромом браслетов. Наручники защелкнулись знакомой до тоски трещоткой.
Негр меня невзлюбил сходу, сверлил неприкрытой расовой ненавистью.
Курсант-ведомый, наоборот- исподтишка выражал симпатию. Он рассматривал авангардый дизайн кухни, ремонт который мы делали с женой пару лет тому и все спрашивал: «А буквы тут зачем? А почему такого цвета?»