Ко Святой Горе. Записки о паломничестве 1991 г. - страница 16

— для всех, чтобы завоевать всех для Иисуса». <…>

МАДЛЕН ЮТЕН родилась в Париже в 1898 г. Её отец был врачом, работавшим в Тунисе. Когда ей исполнилось 23 года, прочла книгу Рене Базена о Шарле де Фуко. И это определило её судьбу.

Человек неистощимой энергии, доброжелательности, чуткого сердца, она нашла своё призвание в организации общины Малых сестёр, которые решились во имя Христово делить тяготы жизни с теми, кто страдает, кто угнетён бесправием, нищетой, болезнями, предрассудками окружающей среды.

В год кончины сестры Мадлен её движение как раз справило свой 50-летний юбилей. Формально оно было основано в 1939 г., в день Рождества Богородицы 8 сентября, т.е. сразу же после начала мировой войны. Это было символично. Сёстры словно бросали вызов поднимавшейся буре зла и разрушения. <…>

Путешествия сестры Мадлен, которая дарила людям сокровища евангельского милосердия, были в полном смысле слова кругосветными. За свою долгую жизнь она основала общины в 64 странах. Число сестёр, включая тех, кто проходит подготовку к посвящению, достигло сегодня почти полутора тысяч.

Вот почему проститься с этой женщиной собралось в Рим так много людей. Вот почему её похороны походили скорее не на прощание, а на торжество. Тех, кто идёт за сестрой Мадлен и братом Шарлем, одушевляют две могучие бессмертные силы: вера и любовь. Они — реальное воплощение того, что заповедал людям Иисус Христос. <…>

До сих пор в Советском Союзе почти никто не слышал о подвиге Малых сестёр.   И пусть эти скупые строки будут первым цветком, принесённым на могилу великой француженки из страны, которую она знала и любила. О которой она молилась в последние часы своей земной жизни.

Протоиерей Александр Мень

г. Загорск

Как удивительно, что отец Александр оказался на отпевании матушки Магдалены! Господь послал им чудо последней встречи на земле. Я смотрю на фотографию: отец Александр молится над гробом матушки Магдалены в Риме.

Вот они, эти люди, что пишут истинную историю человечества. Господи Иисусе Христе, молитв ради Пречистыя Твоея Матере и всех святых помилуй нас!

Вечером 13 августа сестра Х. повела нас на русскую Мессу. Мы стояли на пологом склоне Святой Горы, довольно близко к вытянутому вдоль крепостных монастырских стен грандиозному помосту. В центре его — величественный Алтарь под лёгким белоснежным навесом. Там Папа Римский Иоанн Павел II будет служить праздничную Мессу в день Успенья Богоматери. На помосте разместились и многочисленные хоры. Напротив нас юркий человек сначала что-то говорил поющим, потом они пели несколько фраз, потом он опять что-то объяснял, иногда стучал дирижёрской палочкой по микрофону, прерывая пение, энергично бросал какие-то слова, — и духовный хор обваливался молодым хохотом! Наверно, репетиция была привычной частью Праздничной Мессы, потому что стоящие вокруг умело пристраивались к хору и пели.

Сгущались сумерки, и подсветка монастырских построек и храмов мягко обрисовывала на лиловато-сером небе средневековый город с вертикалью ступенчатой колокольни. По небу плыло одно розоватое облако, как летящее перо гигантской жар-птицы. Потом загорелся золотом балдахин над центральным Алтарём, на нём — восьмёрка знака бесконечности: в одном витке — голубь, Дух Святой, в другом, маленьком, — земной шар. Эмблема VI-го Всемирного Дня молодёжи с Папой Иоанном Павлом II. Там, наверное, ещё должно было быть написано: «Вы приняли Духа усыновления», — так Святой отец определил духовную тему этого Дня, — но слов апостола Павла (Рим 8:15) я не разглядела.

Стемнело. Стало видно, что уходящая уступами в небо колокольня резко освещена снизу. Для нас привычен свет сверху: солнце, луна. Теперь как бы тёмные ступени (неосвещенные крыши этажей-уступов) спускались на землю. Колокольня превратилась в повисшую над землёй лестницу с неба. Пространство перевернулось: мы стояли вверх ногами, головой к тверди. Облако, видимо, тоже упало туда, в небо. Вслед за ним полетела песня многоголосой стройной молитвы. Началось.

Служба шла не в главном Алтаре, а в другом, поменьше. Он был от нас сильно удалён, так что мне невольно казалось, что всё происходит там, откуда шёл звук направленного на нас усилителя трансляции и где вообще не было никакого Алтаря. Это раздвоение происходящего как-то сливалось с новым ощущением пространства: площадь как бы имела объем и была обвита ввысь молитвенными песнями. Мощные гимны и хоралы перемежались исповедями и зовами одиноких голосов — женских, звенящих детских и приглушённых мужских. Пели чисто и верно, в высшей степени профессионально. Но это никак не было исполнительством, — пели, чтоб славить Бога: