Когда зацветут тюльпаны - страница 62

…Что поделывает сейчас Алексей? Отдыхает или находится на буровой? Как он воспримет приказ Никиты? Не взбунтует, приняв его за «месть» мужа Галины? Ах, Алеша, Алеша, как хочется быть сейчас с тобой! Милый мой медведь, думаешь ли ты обо мне так же, как я о тебе — каждую свободную минутку?..

У ярко освещенной витрины магазина Галина остановилась. Из-за зеркального стекла глянула на нее печальными нарисованными глазами кукла, сделанная в рост человека из папье-маше, одетая в богатую котиковую шубу и длинное вечернее платье из панбархата. Узкая ее ладонь с красными ногтями на пальцах была просительно сложена ковшиком и протянута вперед. С непонятной горечью Галина подумала: «Такая богатая дама, а просишь… Чего просишь, глупая?»

Мимо прошла парочка. Знакомый голосок пропел:

— Добрый вечер, Галина Александровна.

— Добрый вечер, — не узнавая женщины, ответила Галина и посмотрела вслед удалявшейся паре. Узнала: секретарь Вачнадзе. «Не человек, а зверь», — говорит о ней Лазарь… Прогуливается. С милым? С мужем?.. Мужчина что-то спросил свою спутницу. Та ответила. Галина разобрала:

— А Гурьев остался…

В сердце что-то кольнуло: больно, знобко. И опять против своей воли она подумала о Никите, вспомнила его таким, каким увидела сегодня. Лицо у Никиты постарело, под глазами набрякли болезненные мешки, кожа лица — какого-то серовато-желтого оттенка. Что с ним? Болен? Что он делает сейчас один в большой пустынной квартире?

И вдруг Галина поймала себя на том, что ей жалко Никиту, что думает о нем так, будто между ними ничего не произошло, что ей даже хочется зайти в свою бывшую квартиру, может, сказать Никите что-то ласковое и доброе…

…Тихо падал снег, где-то из репродуктора струилась музыка, на сердце было печально и грустно. И еще была растерянность, расслабляющая и неприятная…

Настя еще не ложилась, ждала ее. Сидела у стола, подперев щеку рукой, и сразу же встрепенулась, как только вошла Галина.

— Наконец-то, — проговорила она. — А снегу-то, снегу на тебе сколько! Раздевайся, я пойду стряхну в сенях.

— Спасибо, Настенька, я сама.

— Давай, давай, чего уж там… Пей чай — горячий. Погрейся.

— Не хочется, Настенька. Устала я что-то.

Вернувшись из сеней, Настя повесила пальто Галины на вешалку, посмотрела на подругу и, вздохнув, сказала:

— К тебе тут нарочный приезжал, записку привез. Посмотри под клеенкой…

Галина достала грязный клочок бумаги и с тревогой прочитала:

Наблюдавшая за Галиной Настя ласково спросила:

— Что-нибудь случилось, Галюша? На буровой?

Галина пожала плечами.

— Ничего не понимаю. Два турбобура из строя вышло. За одну смену!..

— Поедешь?

— Нужно ехать, Настенька… Поеду.

Галина скомкала записку и поднялась со стула.

…В культбудке находились двое — Анохин и Курниковский. Мастер, положив руки на стол и голову на руки, спал, тихо всхрапывая. Курниковский, откинувшись к стене, уставшими от бессонницы глазами смотрел куда-то в потолок и, трудно морща свой низкий лоб, думал о чем-то невеселом. Он не двинулся с места, когда вошла Галина, только медленно перевел на нее глаза, да пошевелил бровями.

Галина тихо спросила:

— Давно сидите?

Курниковский кивнул большой головой и нехотя, с усилием ответил:

— Порядочно.

— Почему вышли из строя турбобуры?

— Спросите у мастера.

Галина посмотрела на Анохина и громко позвала:

— Василий Митрофанович! Проснитесь!

Анохин вздрогнул и быстро поднял голову. Протирая кулаками заспанные глаза, зевнул, улыбнулся.

— Соснул немножко. Сморило.

Галина дружелюбно сказала:

— Вы похожи на большого ребенка, Василий Митрофанович… Ну, рассказывайте, что у вас здесь происходит.

Анохин неторопливо закурил, с видимым наслаждением затянулся и, сложив губы трубочкой, выпустил длинную струю дыма.

— Бурили водой, — наконец заговорил он, не глядя на Галину. — Через час после начала смены перестал работать один турбобур. Его заменили. С другим случилось то же.

— Причина?

— Не выяснили.

В разговор вмешался Курниковский. Голос его дрожал, щека, изуродованная шрамом, заметно вздрагивала.

— Причина самая простая, — сказал он, в упор глядя на Анохина. — Какой-то подлец набросал в воду щепок. Перед началом бурения я проверял — щепок не было…