Когда зацветут тюльпаны - страница 66
— Да вроде бы… кавказский… — покосился Гурьев на бутылку. — Не то ереванский, не то еще какой, не интересовался… Ты же знаешь, я не любитель таких напитков. Приходи — разберешь сам, это по твоей части.
— Ну, ну… Жди, иду.
…Вачнадзе ввалился весь засыпанный снегом, с мокрым, раскрасневшимся лицом. Хлопая шапкой о колено, заговорил:
— Ну и погодка, черт! Вот застанет кого в пути — не поздоровится… Что молчишь?
— Веселый, смотрю, ты…
— Хо, веселый!.. Конечно, веселый, дорогой мой, — новый год на дворе… А ну-ка показывай свой коньяк! — И взглянув на этикетку, на которой было нарисовано пять звездочек, он прищелкнул языком: — О, это вещь!.. Наш, грузинский… пять лет выдержки… Налей-ка рюмочку.
Выпив, он потянул большим носом воздух, закатил под лоб глаза и чмокнул губами:
— Хорош! Зверски хорош!
Гурьев не выдержал:
— Какой там, к бесу, хорош!.. Ты лучше выкладывай сразу, зачем пришел. Чего тянешь? Думаешь, не знаю, что в такую ночь тебя и трактором не вытянешь из дому, если серьезное что-нибудь не случится? Говори начистоту…
Вачнадзе поставил рюмку на стол, вытащил из кармана портсигар и закурил. Веселой улыбки на его лице, как не бывало. И весь он сразу постарел, потускнел. Бросились в глаза и белые от седины виски, и глубокие морщины на лице, и сутулая спина.
Пуская струйку дыма и подбрасывая на ладони тускло поблескивающий серебряный портсигар, устало проговорил:
— Конечно, без дела не пришел бы. Спать хочу так, что на ходу засыпаю… Устал я, дорогой… — И, вздохнув, повторил: — Устал.
— Все мы устали, — буркнул сердито Гурьев, усаживаясь на диван. — Не пойму только твоей привычки тянуть.
— Да подожди ты, — раздраженно прервал его Вачнадзе. — Брюзжанием делу не поможешь. Этот идиот Куцын добился-таки своего… Кедрин еще несколько радиограмм прислал, рвет и мечет… Продуктов у него осталось не больше, как на два дня…
— Здорово, — протянул Гурьев, вглядываясь в усталое лицо Вачнадзе. — Сам Кедрин передал?
— Кто ж еще?
— Ну кто… — растерялся Гурьев и развел руками.
Вачнадзе помолчал, стряхивая пепел с кончика папиросы, а потом зло сказал:
— Выгоню этого Куцына… У, сатана, даже зла не хватает!.. До сих пор не мог организовать отправку — то этого нет, то другого, то вездеходы в разъезде… Что делать будем?
— Нужно везти продукты… — Гурьев поднялся и заходил вокруг стола. — Немедленно! Утром же!..
— А погода? — показал Вачнадзе на окно. — Кто поедет в такую погоду?
Гурьев остановился и сунул руки в карманы брюк.
— Если нужно, я поеду. Посмотреть, что делается у Кедрина тоже не мешает… Отпустишь?
— На тот свет? — съехидничал Вачнадзе. — Не горячись. Надо обдумать все серьезно.
— Я и говорю серьезно.
— Славных дел ищешь, Никита? Брось болтать глупости и сядь… маячишь перед носом, аж голова закружилась.
Гурьев разозлился.
— Никакие это не глупости и никаких славных дел я не ищу. Там люди… Без продуктов они много не наработают, а может случиться что-нибудь и похуже… Я коммунист, Лазарь, и поэтому считаю…
— Своим долгом и прочее, и прочее, — перебил его Вачнадзе. — Ну, не буду, не буду… Не обижайся. Злой я сейчас, вот и лезет в голову всякая ерунда… Ну, хорошо, ты поедешь, а как доберешься туда?
— От села к селу… до Кирибеевки. А там найду надежного проводника.
Вачнадзе задумчиво слушал и подбрасывал портсигар.
— Это, правда, удлинит путь километров на пятьдесят. Но это единственный выход. Прямым путем до Соленой Балки сейчас не добраться…
Вачнадзе кивнул головой, спрятал в карман портсигар и неожиданно предложил:
— Давай, Никита, выпьем… Выпьем за здоровье Кедрина и всех, кто сейчас стоит на вахте…
Гурьев наполнил рюмки.
Глава восьмая
Никуленко почернел от бессонницы и усталости, но с буровой не уходил. Алексей несколько раз отправлял его спать, но Грицко отказывался, неразборчиво бормоча:
— Провинился я… Мне уходить нельзя…
Алексей пожимал плечами, с удивлением смотрел на Никуленко, на его непроницаемое, маловыразительное лицо. Неужели не понимает, что будь на его месте и Климов и Альмухаметов, то случилось бы то же самое?..
Приемные шланги насосов переключили в отстойник с густым глинистым раствором. Начали закачку его в скважину. Время шло, а раствор в желобах не появлялся…