Колебания Мегрэ - страница 19

— Они действительно обратились к вам за помощью?

Пришлось сознаться, что нет. Ни с какой конкретной просьбой Мартон не обращался. Госпожа Мартон тоже. Сестра ее, Дженни, тем более.

— Простите, что не удерживаю вас. Но меня ждут пять или шесть посетителей, а в одиннадцать встреча с министром…

— Извините, что побеспокоил вас.

Мегрэ остался недоволен собой. У него впечатление было, что он недостаточно убедительно отстаивал свои доводы. Напрасно он просидел вчера весь вечер с этим трактатом по психиатрии. Он направился к двери. В последний момент прокурор окликнул комиссара. На сей раз голос чиновника звучал так, словно он произносил одну из своих знаменитых обвинительных речей.

— Разумеется, прикрывать вас я не намерен и вообще запрещаю заниматься данным делом до тех пор, пока не возникнут какие-то новые обстоятельства.

— Хорошо, господин прокурор, — проговорил Мегрэ, понурясь, и, выйдя в коридор, проворчал: —…новые обстоятельства, новые обстоятельства… Кто же станет этим новым обстоятельством, иначе говоря, жертвой? Он или она?

Мегрэ так сильно хлопнул дверью, что в ней едва не вылетели стекла.

Не в первый и, уж конечно, не в последний раз Мегрэ уходил из прокуратуры с гневным чувством. Его стычки с некоторыми чиновниками прокурорского надзора, особенно с судебным следователем Комелио, за двадцать лет превратившимся едва ли не в личного врага комиссара, стали притчей во языцех на набережной Орфевр.

Когда же гнев остывал, то существующий между прокуратурой и уголовной полицией антагонизм Мегрэ воспринимал не столь драматично. Ведь и те и другие честно выполняют свой долг, и через их руки проходят те же лица — злоумышленники, преступники, подозреваемые и свидетели.

Разные точки зрения на одни и те же проблемы — вот что разделяло оба этих мира, что вызывало скрытую вражду. Уж не объяснялась ли эта разница во взглядах социальными причинами? Ведь представители прокурорского надзора — прокуроры, помощники прокурора, судебные следователи — были, как правило, выходцами из слоев средней, а то и крупной буржуазии. Получив чисто теоретическую, без знания жизни, подготовку, они если и имели контакты с лицами, которых должны были подвергнуть наказанию от имени общества, то главным образом в стенах своих кабинетов.

Этим-то и объяснялось их чуть ли не хроническое неумение разбираться в ряде вопросов и достойная сожаления беспомощность при анализе определенных правонарушений, суть которых инстинктивно угадывали сотрудники уголовной полиции, непосредственно соприкасавшиеся с преступным миром.

Вдобавок, судебным деятелям свойственна была известная доля лицемерия. Несмотря на кажущуюся их независимость, о которой так много твердят, они больше, чем кто-либо, боялись навлечь на себя неудовольствие министра; если с каким-то расследованием, привлекшим внимание публики, происходила заминка, они подгоняли полицию: дескать, та недостаточно оперативна. Отсюда — неразборчивость в средствах со стороны полиции, когда поджимают сроки. Однако, едва газеты начинали критиковать эти средства, как судебные крючки первыми спешили подхватить этот крик.

Комиссар не без причины решил повидаться с генеральным прокурором. Как это бывает, возникли неприятности. К счастью, не по вине уголовной полиции, а по вине господ с улицы Соссэ произошел инцидент, который был предан огласке и обсужден в Палате депутатов.

В одном ночном кабаре сын депутата Палаты побил полицейского инспектора, который, по его словам, несколько дней ходил за ним по пятам. Началась потасовка. Дело замять не удалось, и руководство сыскной полиции вынуждено было признать, что оно вело наблюдение за этим молодым человеком, подозреваемым не только в наркомании, но также в участии в сбыте героина.

Возник грандиозный скандал. Депутат утверждал, будто один из торговцев наркотиками был полицейским осведомителем, а сына преднамеренно превратили в наркомана, чтобы скомпрометировать отца.

Как назло — пришла беда, отворяй ворота — неделю спустя в одном полицейском участке избили задержанного. Пресса обрушилась с нападками на полицию, и поэтому Мегрэ вздумал обезопасить себя, посетив прокурора.