Колесо над пропастью - страница 12

Держась за канат, Никушор опасливо осмотрелся. Сидеть в колодце уже не хотелось. Внизу, в воде, шевелилось что-то темное, из небольшой ниши в стене на него глядел — Никушор готов был поклясться! — чей-то круглый глаз.

Никушор решил немедля подняться к людям. Нет, он не боялся, нет. Чего тут бояться? Ведь легенды на то и легенды, чтоб не оборачиваться былью. И рассказ отца только подтверждал эту мысль.

В конце концов, испытать себя на «космическое одиночество» он мог и в канализационной трубе.

И Никушор начал подъем. Но тут ему вдруг на голову прыгнула лягушка. Он выпустил из рук канат и сорвался в воду.

О том, что это была лягушка, он догадался позже, а тогда отчаянно барахтался в мрачной воде и чувствовал, что уходит на дно.

Никушор понял, что тонет. Кричать? Очень хотелось кричать, но язык, казалось, прилип к нёбу, руки деревенели, ноги больше не слушались.

— Па-ап! — с силой вдруг выдохнул Никушор и захлебнулся: зеленая вода колодца была холодной и несговорчивой.

Он камнем шел на дно.

Вынырнув, однако, Никушор услышал, что труба колодца еще содрогается от его только что отлетевшего крика:

«… а-ап!»

Он успел заметить конец веревки и круглый глаз лягушки. И снова пошел ко дну. Но теперь сквозь толщу воды светил ему глаз лягушки. Это была жизнь.

И Никушор рванулся, забил ногами, подгреб под себя воду и вынырнул. Вот он, конец веревки. И зеленая лягушка. И ее круглый глаз.

Никушор подтянулся и вылез из воды, а лягушка — наоборот, прыгнула в воду…

Да, два этих случая забыть невозможно.

Никушор, вспомнив все это, поежился. Как теперь выбраться из подвала? Он сделал шаг. Прислушался. Ему почудилось, что из угла кто-то смотрит. Замер. Нет, никого. Сделал шаг в сторону. И вдруг что-то, зазвенев, упало. Звук был похож на звон гитарной струны. Внезапно над головой грохнуло, посыпалась пыль, и Никушор очутился в желтом квадрате света. Он отскочил в угол.

В открывшийся в потолке люк заглядывали две фигуры. Никушор увидел легкую деревянную лестницу.

— У нас, кажется, гости, — сказал один из пришельцев.

— К тому же непрошеные, — подхватил другой.

Яркий свет карманного фонаря ослепил Никушора. Гром с Прилипалой спустились по лесенке в подвал, закрыли за собой люк.

— Вот ты-то нам и нужен. — Гром вплотную подошел к Никушору. — Для полного счастья. Здравствуйте, любитель спортвелосипедов.

— Добро пожаловать! — Прилипала наклонился к Никушору, расставив руки, запел:

Ах, попалась, птичка, стой,

Не уйдешь из сети,

Не расстанемся с тобой

Ни за что на свете.

Оборвав песенку, вплотную приблизился к Никушору и сделал широкий жест.

— А стоять на сцене, освещенной софитами, и владеть танцующей публикой, ты хочешь?

Никушор в недоумении пожал плечами.

— А играть в ансамбле «Серебряные струны»? Никушор растерянно захлопал ресницами.

— А ловить улыбки зала? — не отставал Прилипала.

— Да не знаю я! — крикнул Никушор. — Отстань!

— Не можешь? — мягко спросил Гром. — Научим.

— Не хочешь? — вкрадчиво подхватил Прилипала. — Заставим. Так просто, как ты сюда вошел, уже не выйдешь.

Отстранив ребят, Никушор сел в кресло у стены. Выждав, спросил:

— Нет, серьезно: я-то вам на что?

— У нас квартет. Четвертым будешь. Был тут один… — вздохнул Прилипала.

Но он не успел закончить. Наверху, над головой, раздались чьи-то шаги. Распахнулся, грохнув, люк, в подвал влетел тонкий свист, а за ним ворвался бульдог, который сразу же кинулся в кресло, где сидел Никушор. Тот едва успел отскочить. Лорд важно занял место в кресле. Затем в подвале появился Дирижер.

— Зажгите свечи! — крикнул он.

Прилипала с Громом зажгли свечи.

— А-а-а, старый знакомый, — гостеприимно улыбаясь, сказал Никушору Дирижер. — Из племени «ТВ», — добавил он с усмешкой. — Ну, рад, рад. — Он достал из кармана грецкие орехи, высыпал их на стол, горсть протянул растерянному Никушору: — Не вешай носа. Я тебя из трудновоспитуемого трудолюбивого и волевого сделаю… Слово Дирижера! Как говорится, перекуем мечи на орала…

Никушор растерянно моргал. Со стен на него смотрели деревянные маски с кукурузными зубами. Они смеялись.

— Ну, коллеги, что новенького? — спросил Дирижер своих приятелей.