Конец атамана Анненкова - страница 8
- Начальником был я.
Перекрашивать черное в белое, когда это черное приобрело значение железного факта, хорошо известного не только в России, - слишком рискованное предприятие.
- Сколько повстанцев укрылось в Черном Доле?
Вот это другое дело!
- По данным Иванова-Ринова, тысяч пятнадцать - поднялся весь Славгородский уезд.
- А по картине боя?
- Несколько меньше.
- Были укрепления в Черном Доле?
- Глинобитные стены вокруг деревни, баррикады на улицах.
- На них-то и напирали полки Зеленцоза?
- Да. Зеленцов дважды шел приступом и оба раза терпел фиаско.
Анненков тщится предъявить суду свой вариант событий: не усмирение, а честный равный бой. Между тем, никакого боя в Черном Доле не было. Не было и баррикад, не говоря уже о глинобитных сооружениях. Воен-но-революционный штаб, имевший в своем арсенале чуть больше двадцати исправных винтовок, уклонился от боя. Повстанцы организованно отошли и укрылись в Волчихинском бору.
Свидетели говорят в пику тому, что говорил он.
Теребило Георгий Порфирьевич (чернодольский большевик, поднимавший крестьян на восстание): К вечеру восьмого сентября село опустело. Почти все взрослые выехали, осталась самая малая часть старух да детворы. Ребятня где-то насбирала старых берданок и засела в окопах - мальчишки лет по десять-одиннадцать. Я выгнал их, говорю, побьют вас всех ни за понюх табаку…
Орлов Антон Семенович: В тот день, когда Анненков двигался по железной дороге, я работал в Славго-роде на чугунолитейном заводе. Сначала он зашел в Черный Дол. С завода эту деревню хорошо видно. Зашел и зажег ее в трех местах. Как только казаки поскакали на город, мы разбежались по домам. Под вечер ко мне ввалились анненковцы: «Сгоноши-ка, хозяюшка, чего-нибудь на ужин». Я по-хорошему заговорил с ними, так как сам с Дона. Что, спрашиваю, у вас? Мы, отвечают, за выборы, за Учредительное собрание. Что ж, говорю, Советская власть тоже казаков не обижает, право выборов за вами. Только вот при Учредительном собрании прибавляется нетрудовой элемент - помещики. Поговорили, разошлись. На следующее утро приходит офицер и два казака: «Вы арестованы, собирайтесь.». Начинаю собираться. «Не надевай сапог, - говорит офицер, - тебя, твоего отца и брата, всех троих поведем на расстрел»…
Шаляпин Яков Семенович: Когда бежали от анненков-цев, бывший следователь Красной гвардии Некрасов, освобожденный из тюрьмы чернодольцами, остановился у собора.
Это была первая жертва карателей. Они раздели его, разрубили шашкой голову, мозг вынули и положили на живот…
Полянский Семен Петрович: Народ бежал от Анненкова на бричках в сторону Ключинского тракта… Немного позже мне пришлось однажды ехать той же дорогой с почтой. За четыре версты до Славгорода стали попадаться трупы, порубленные шашками. Дорога на том месте была сжата в узкий проход, и трупы столпились в этом рукаве. Я слезал, стаскивал их на обочину, и только тогда ямщик двигался вперед…
Сибко Терентий Прокопьееич: Ночью пришел отряд. Захватили спящих, начали бить. Тут был мой сын двадцати пяти лет и отец. Отцу было девяносто. Начали бить и их. Потом отвели в сборню и держала до утра. Утром заставили земского ямщика запрячь лошадь, забрали арестованных, дали лопаты и велели рыть себе яму… Когда кончили отца, убили разрывной пулей и сына, ударила в грудь, вышла в спину.
В Славгородском и Павлодарском уездах анненков-цы без суда и следствия убили 1667 человек. А потом в Татарск на железнодорожную развилку вслед за маршрутом с лошадьми и французскими мортирами потянулись десятки теплушек с новобранцами. Страхом и шомполами Анненков выгонял их из деревень, забривал, ставил под черное знамя.
Одиннадцать тысяч душ!
27 июня 1919 года приказом N 147 Анненков объявил нижеследующий приказ генерала Деникина, именовавшего себя главнокомандующим вооруженными силами на юге России:
«Беспримерными подвигами добровольческих армий кубанских, донских, терских казаков и горских народов освобожден юг России, русские армии неудержимо движутся вперед, к сердцу России. Спасение нашей Родины заключается в единой верховной власти и нераздельном с ним едином верховном командовании. Исходя из этого глубокого убеждения, отдавая свою жизнь служению горячо любимой Родине и ставя превыше всего ее счастье, я подчиняюсь адмиралу Колчаку как верховному правителю русского государства и верховному главнокомандующему русскими армиями. Да благословит господь его крестный путь, да дарует спасение России!»