«Короли» снимают табель - страница 11

Что там с ней в городе приключилось, Надюшка нам уже здесь рассказывала, — продолжает тетя Маруся. — Ну, приехала в город деревенская девчонка и, конечно, растерялась. Институтов-то, оказывается, этих — вагон и маленькая тележка. В какой податься? Тяги-то у нее ни к какой особенно науке не было, ради гонора поехала. Ну, только теперь отступать поздно было. Недолго думавши, подала бумаги в первый попавшийся. Мудреное название, не выговорю. Готовится экзамены сдавать. Да какое там! До них и дело не дошло! Вызвали ее для начала да как стали пытать: почему, мол, именно сюда решила? Да знает ли она, что после окончания работать придется в этой… как ее? — вечной мерзлоте. Надюшка наша, как говорится, схватила в охапку кушак да шапку и бежать… Побегла в другой институт. Так там на первом же экзамене провалилась. Куда деваться? Обратно в деревню — стыдно людям на глаза показаться. И стала она по городу шататься — где постирает, где пол помоет, а когда и вовсе ничего не делает. А ночевать на вокзале приходилось. Там, в зале ожидания, и задержала ее милиция. «Какое твое занятие? А, неопределенное. Вот мы тебя и определим». И прямиком, значит, сюда…

Надюшкины-то родители, — помолчав, замечает звеньевая, — и сейчас ни о чем понятия не имеют… Она своим старикам сообщила, что, мол, все в порядке, учится, и в село Новый Париж на практику направлена. А что это на самом деле за «практика», им отродясь не догадаться. Отец с матерью ей сюда всё посылочки шлют. И домой зовут на каникулы — соскучились, да и в колхозе нынче побывать любопытно — большие перемены происходят.

…Уже давно перемыты чашки, уже давно заснули мои собеседницы, и причмокивает во сне пустышкой Светланин сынишка, спит и сама Светлана, а недавний разговор за чаем все не идет у меня из ума. Вот как, оказывается, вышли на правильную дорогу три землячки. Каждая по-разному, каждая по-своему. Но все-таки первой-то была тетя Маруся. А кто знает, что произошло бы, не научись человек в милицейской форме действовать так, как учил Макаренко: «Как можно больше требований к человеку и как можно больше уважения к нему…»

Сегодня суббота. Трудовая неделя окончена.

Комендант доволен, норма выполнена в среднем на сто двадцать процентов. Правда, за этой «средней» цифрой и полторы нормы тети Маруси, и полнормы Воробьевой, и недовыполненные сто процентов таких, как Гулидова, Цымбалова. Но в общем-то самого главного удалось достичь — люди в большинстве своем потянулись к труду, почувствовали себя коллективом, прониклись духом соревнования, узнали вкус труда. И сто двадцать процентов — это, что ни говори, неплохо.

Интересно, каким станет лицо директора, когда он узнает об этом? Директор терпеть не может выселенных. Он уверен, что им следует работать только под охраной.

…Возле конторы замечаю хорошо одетую, интеллигентного вида женщину. Она оживленно беседует с комендантом. Это мать Светки Гулидовой. Светка, вертлявая, с наглыми глазами, «из молодых, да ранних». Ей всего двадцать лет, но она уже прославилась шумными скандалами в ресторанах и кафе родного города. А ведь девочка из хорошей семьи: мать — врач, дедушка в прошлом старый кадровый рабочий, теперь пенсионер. Но вот не сумела опытный врач вырастить свою дочь морально здоровой, не смог приучить к настоящему труду свою внучку и проработавший чуть не полвека дед. Перевоспитанием Гулидовой пришлось заняться милиции.

История Светки известна всем.

По прибытии Гулидова не вышла на работу — ни в первый, ни на второй, ни на третий день. Она фланировала по селу в модной юбке с разводами и туфельках на каблучках-«шпильках». Время было горячее — шла уборочная.

— Работать, как негр на плантации? Ну, знаете ли! — цинично заявляла Гулидова.

На четвертый день она исчезла. Впрочем, комендант вскоре обнаружил след беглянки. Она стояла на перроне об руку с кавалером и, судя по всему, намеревалась ближайшим поездом удрать в город.

— Ах, какая встреча, лейтенант! — Гулидова полыхала папиросой. — Насколько я понимаю, вы желаете пригласить меня прокатиться на своем персональном «козлике»? Не так ли? Что касается меня, то я, хоть и без удовольствия, принимаю ваше предложение…