Кости магов - страница 12

Тэм попытался насвистать что-нибудь героическое, но после пары маловразумительных трелей оставил это занятие.

С того самого момента как он прибыл в Дандалк, всё пошло не так.

Вероятно, более опытный наблюдатель поспешил бы обратить внимание мастера Олина на то, что всё пошло не так сразу же после того, как он переступил порог конторы юриста, однако сам Тэм был склонен видеть начало своих неудач в тот момент, когда он расстался со своими спутниками.

Начать хотя бы с того, что Тэму пришлось пройти не одну милю вдоль городской стены, чтобы войти в город через другие ворота. Не то чтобы он подозревал мисс Грэхем замешанной в какое-либо сомнительное мероприятие (разве что полагать за таковое тайное венчание), но, с другой стороны, девушка проявила больше ума и характера, чем можно было ожидать в её положении, и вполне могла оказаться аферисткой, стащившей ожерелье прямо с шеи какой-нибудь герцогини.

Впрочем, это предположение Тэм был склонен расценивать как игру ума; но вот мастеру Бернхарду он не верил ни на грош. Вооружённый рапирой и бедноватый (стал бы он в ином случае носить гномьи обноски!) молодой человек вполне мог попытаться вернуть ожерелье, призвав в помощники привратную стражу.

Затем Олин потратил немало времени на поиски пакгауза «Западной компании колониальных товаров», но не обнаружил ничего, кроме головёшек и нежелания вести разговор о торговых делах с чужаком.

Сведения о Томасе Гаррике он получил лишь к вечеру, к тому же ни один перевозчик-каналья не пожелал переправлять его через бухту с приближением вечера, мотивируя свой отказ туманом и скрывавшимися в нём призраками.

Тэм мог бы объяснить, что это глупое суеверие, хотя и не лишённое оснований. Лет триста назад, во времена Конкисты и легендарного Ямара Эльфа, эльфы, действительно, осуществляли свои «специальные акции» под прикрытием туманного покрова, благо, он на Авалоне стоит триста дней в году. Но сейчас? Право, это смешно.

Морские эльфы сидят в своей Последней ТулЕ, королевства Кымри оставили след разве что в родословиях человеческой аристократии, равнинные же и горные эльфы и прочая нелюдь, засевшая в своей Каледонии прочно заперты Стеной и летучими колоннами пограничной стражи.

Естественно, мало кто захотел бы знакомиться с этими безусловно ценными, но совершенно неактуальными сведениями; так что единственным лодочником, согласившимся отвезти Тэма на другой берег был престарелый любитель «эльфийской смолки», содравший с него несусветную сумму.

Доски, из которых была собрана мостовая — специально для того, чтобы колёса телег не застревали в грязи — мерно поскрипывали под башмаками. Шаг — скрип, шаг — скрип… Скоро шаги стали двойными, тройными, размножились в многогласое эхо и Тэму стало казаться, что он идёт в окружении невидимой в тумане толпы людей.

А то и призраков.

Тэм заблудился.

Порт был окутан туманом. Тэм кружил по улицам не меньше получаса, но ни разу не встретил ни одного фонаря. Из тумана выступали лишь чёрные громады пакгаузов и запертых на ночь лавок. Где-то завывал в печной трубе ветер, и Тэм всё больше понимал спешно уплывшего лодочника.

За спиной вдруг послышался странный цокот — будто чьи-то когти стучат по полу. Тэм резко повернулся, прислушался.

Скрёбот стих.

Вполне возможно, что один из складов охранял пёс, но Тэма всё равно передёрнуло. Он сделал несколько шагов, и услышал тот же скрёбот.

Человек МакТирнана резко прибавил шаг.

К цокоту прибавились ещё и шипящие звуки, будто нечто, скрывавшееся в тумане и темноте бежало за Тэмом изо всех сил.

Тэму сразу представилась низко склонённая к земле пасть, брызгающая слюной предвкушения, клочья пены, прилипшие к длинным, в полфута, клыкам… К сожалению, ничего иного в голову не приходило — только пасть. Даже без головы и глаз. Летит себе в паре дюймов над мостовой, и клацает себе зубищами.

Тэм усмехнулся.

Может быть, пасть знает дорогу к таверне или постоялому двору? Олин остановился в подходящем углу и стал ждать.

Через несколько минут ожидания стало ясно что пасть, если она вообще была — так же никуда не торопится. Тэм нерешительно шагнул в ту сторону, откуда, по его мнению (и он совершенно не был уверен, что — правильному) недавно доносились встревожившие его звуки.