Курс N by E - страница 39

XLVI

Первый… и последний порт

Эта весть казалась, пожалуй, слишком хорошей, чтобы быть абсолютно верной. Несомненно, в быстроте, с какой остальные отступились, предоставив с этой минуты мне одному отвечать за правильность нашего курса, чувствовался насмешливый вызов: хоть умри, а сделай. Ошибись я в определении нашего местонахождения — и мне угрожало прозвище «Готхобского Кента», которое следовало бы за мной как символ вечного позора до конца жизни.

Наше повествование уже так близко подошло к развязке, что каждое событие и чуть не каждая мысль приобретают особое значение, поскольку все они так или иначе способствовали тому, что мы в конце концов оказались там, где этого требовало развитие драмы. Отнесемся поэтому к деталям с тем интересом, который мог бы проявить Верховный адмиралтейский суд Южной Гренландии, чего он милостиво не сделал во время состоявшегося впоследствии разбирательства. Мы же приступим к перечислению мельчайших происшествий с серьезностью, которую полностью могут оценить лишь те, кому известны волнующие последствия этих событий.

Мы шли уже не менее двух часов курсом на Готхоб, когда появился первый признак приближения к населенным местам: впереди на возвышенности маленького острова стоял сигнальный знак в виде креста.

Согласно карте теперь перед нами открывались два возможных курса: идти до Готхоба открытым морем или же вдоль берега, по проливу между цепочкой островов и материком. Курс, проложенный в открытом море, был длиннее, к тому же предвиделась ненастная погода, тем не менее мой выбор пал именно на него. А поскольку я как раз стоял у руля, то и повернул в море.

Шкипер с помощником изучали карту.

— Если мы, по вашим словам, приближаемся к Готхобу, — произнес шкипер, — то не можем ли мы проплыть этим проливом?

— Можем-то можем, но…

— Ну тогда так и сделаем, — заключил он, и мы повернули в сторону материка.

Оставив слева группу островов с сигнальными знаками, вошли в защищенные воды. Ветер здесь был слабее. Поверхность пролива, если не считать легкой ряби, поднятой ветром, была такая же гладкая, как у какого-нибудь пруда с пресной водой. Как приятно плыть так ровно, так спокойно и снова слушать плеск воды о борта бота! И снова видеть землю так близко! Ощущать дружелюбное соседство этого величественного дикого края, его безмерный и надежный покой. Еще несколько часов — и мы войдем в Готхоб, бросим якорь! Люди толпами высыпят на берег встречать нас. Все будут говорить, какие мы молодцы! Будут осматривать наш бот и дивиться, какой он маленький, прочный, какой чистый да красивый! Ах, какие вы храбрецы! И даже мужчины, эти отважные датчане, будут восхищаться и завидовать, а девушки — милые, нежные, голубоглазые датские девушки — просто влюбятся в нас!

«Надо прибраться», — думаю я.

— Прибавим-ка скорость, — говорит шкипер и достает спиннакер.

— Стойте, ради бога! — кричу я протестующе, — нельзя этого делать.

Берег мрачно выставил нам навстречу скалистые выступы. Узкие ущелья с обрывистыми стенами, как растопыренные пальцы гигантской руки, указывают на ледяные поля в центре материка, на это гнездовье арктических бурь. Аляска, мыс Горн — вот что сродни здешним местам. Там я испытал силу этих грозных «валли» — внезапных шквалов, которые со зверской яростью кидаются вниз с вершин гор и исхлестывают все море в пенистые клочья. Они так молниеносны и ужасны!

Мы поставили спиннакер. Ветер, словно смеясь над моими страхами, упал до легкого.

— Держитесь курса, пока не поравняемся с тем островом, похожим на улей, а потом круто берите влево, — сказал я и отправился вниз готовить ужин, наводить порядок.

Ужин в этот вечер был роскошный: кукурузные лепешки, рубленая солонина и оладьи. Затем, не без мысли о придирчивом взгляде датских хозяек, я принялся чистить и скрести наше кухонное хозяйство, которое весьма нуждалось в этом после долгих дней и ночей на море. Так прошли часы.

Тем временем ветер переменился и дул отчасти навстречу. Результатом была перемена курса и отход от той простой, но, как я теперь знаю, верной инструкции, которая была моим последним словом. Меня вызвали на палубу, но я мог только взирать на незнакомые очертания берега и вместе с остальными недоумевать, куда это мы попали.