Лакей Богов 4 - страница 58

— Древние курганы — это кладбища, посуда — это осколки жизни, украшения — элементы одежды. Людей, которые раньше жили, уже нет, и мы никогда не сможем их увидеть, но у нас есть доказательства их жизни, и я считаю, от них неправильно отмахиваться как от бессмысленных.

Тацуя поднял голову и сквозь слёзы посмотрел на Ёсихико.

— Я думаю, твоему отцу действительно хочется разобраться, убили Тобэ Нагусу или же она сдалась, но по-настоящему важно другое, — продолжил Ёсихико, неотрывно смотря вперёд. — Твоему отцу нужно доказательство, что Тобэ Нагуса действительно существовала.

— Что Тобэ Нагуса… существовала? — взгляд Тацуи растерянно дрогнул.

Ёсихико кивнул. Ему было чем подкрепить свои слова — мысль пришла в голову ещё вчера, когда он пришёл в дом Оно.

Отец Тацуи до сих пор хранил вещь, принадлежавшую жене.

А узнав о кандзаси, почувствовал в Амэномитинэ-но-микото родственную душу.

Да, он изо всех сил искал и пытался сохранить доказательства жизни Тобэ Нагусы.

— Он считает, что это прольёт свет не только на неё, но и на вас, — сказал Ёсихико до сих пор не понимающему товарищу. — Твой отец хочет показать, что ваша семья связана крепкими узами: он докажет, что была Тобэ Нагуса, а теперь есть вы.

Прошло больше двух тысяч лет, но кровь древней королевы дожила до наших дней.

Конечно, это не значит, что их семья особенная. Сейчас в Японии живёт столько людей, что среди них наверняка множество потомков Тобэ Нагусы. И всё же только один человек продолжал считать её богиней, хранил храм в её честь и искал правду о её жизни. Имя королевы осталось в истории, но потонуло в её пучине. Однако отец Тацуи ощущал свой долг как наследника клана и пытался сохранить имя для будущих поколений.

— Думаю, твоя сестра уже поняла это. Да, на первый взгляд не поймёшь, но твой отец выражает любовь к семье именно через поиски корней, — Ёсихико посмотрел на обомлевшего Тацую. — Возможно, он уже давно считает Тобэ Нагусу членом вашей семьи. Именно поэтому ему бы и в голову не пришло называть свои поиски бессмысленными.

Тацуя смотрел немигающим взглядом. По его щеке катилась слеза.

— Но почему он… ничего не сказал?..

В его груди томилось столько чувств, что он не мог их внятно выразить.

Поняв это, Ёсихико вновь уставился в пол.

— Я думаю, из-за отчаяния.

На этот раз это была всего лишь догадка.

— Он потерял жену и отчаянно пытался заслужить любовь оставшихся членов семьи… — проговорил Ёсихико, вспоминая рассказ Ёдзи.

Тацуя прикусил губу, чтобы не выпустить стон.

Возможно, его отец действительно изо всех сил пытался залатать дыру, которая образовалась в семье после смерти жены. Тацуя невольно вспомнил молодого отца, который не умел ни готовить, ни даже включать стиральную машину и с трудом справлялся с обязанностями. Они с матерью делили друг с другом всю работу, пытаясь воспитывать детей в атмосфере любви и согласия. Но после смерти жены у отца всё валилось из рук. Наверняка он чувствовал себя измождённым, а по ночам задумывался, действительно ли справится в одиночку. И всё же отец выбрал жизнь втроем вместе с сыном и дочерью. Именно поэтому он так сильно хотел найти связи с древностью, чтобы укрепить семейные узы.

Он хотел включить в их семью не только любимую жену, но и Тобэ Нагусу, которая дала им жизнь.

Никто не мог помочь ему — или, может, никто не захотел даже слушать. Неуклюжесть и недопонимание превратились в трещину, а затем и в пропасть между отцом и сыном.

— Может быть, ещё не поздно? — спросил Тацуя, склонившись над своими коленями.

— Ага, эту базу ты ещё успеешь захватить, — Ёсихико похлопал друга по плечу, которое заметно исхудало по сравнению со школьными годами.

— Успею, думаешь? — Тацуя невольно улыбнулся.

— Ты же был мастером подката.

Обменявшись парой шуток, друзья усмехнулись.

Именно тогда в фойе раздался голос медсестры.

— Господин Оно!

Улыбка мигом пропала с лица Тацуи, лицо стало серьёзным. В душной больнице повисло напряжение, но медсестра развеяла его улыбкой.

— Ваш отец пришёл в сознание.

Шёл уже десятый час ночи. Выйдя из больницы в ночную темень, Ёсихико поехал в храм Тацуи вместе с ним. В ночи павильоны казались ещё больше и величественнее. Вот только храм стоял среди полей, так что зловещее ощущение разбивалось о бесконечное кваканье лягушек.