Лекарство от любви - страница 22
— Пароль! — черноусый таки вспомнил о своих обязанностях.
Кай ответил — и заметил, усмехнувшись про себя, как нежно-розовые щеки юноши справа покраснели еще больше. Очевидно, мальчик из хорошей семьи, еще не успевший огрубеть на службе и привыкнуть к подобным выражениям.
Луки окончательно опустились. Кай подошел к солдатам вплотную, но они не спешили отойти с дороги.
— Дальше прохода нет, господин ротмистр, — сказал черноусый извиняющимся тоном. — Ни для кого.
— Что значит нет? — холодно осведомился Кай. — У меня приказ.
— У нас тоже, господин ротмистр, — потряс головой черноусый. — Не можем пропустить никого без прямого приказания начальника караула, — он немного подумал и добавил: — Даже самого Императора.
— Что же — и в Императора стрелять будешь? — осведомился Кай.
Солдат на мгновение опешил от такой перспективы, но тут же нашелся:
— А если Императору пройти надо, пусть он сперва начальнику караула прикажет. А если он начкару приказать не может, какой же он тогда Император? Подделка одна.
— Молодец, — неискренне похвалил Кай. — Службу знаешь.
«Интересно, есть у них кольчуги под плащами? Наверное, все-таки нет. Они здесь поставлены отправлять назад обывателей, а не отбиваться от вооруженных бойцов… Если бы здесь ожидали серьезного прорыва — уж наверное поставили бы и солдат посерьезнее, а не этих мальчишек. Ветеранов Бонфуэрро каких-нибудь». (Восстание в Бонфуэрро — последняя из попыток имперской провинции обрести независимость — случилось семнадцать лет назад, и Кай тогда посвятил «палачам Бонфуэрро» немало гневных строф.)
— Ну и где ваш начальник? — спросил он вслух. — В Кербельсбурге задницу греет?
— Господин капрал! — позвал младший.
Почти сразу же из-за скалы вышел капрал, немолодой мордатый дядька — кажется, он и так уже направлялся к своим подчиненным, чей диалог с незнакомцем затянулся дольше классического «не положено!» На нем не было плаща, но его серо-зеленый мундир горных егерей был почти сухим — капли дождя оставляли на нем лишь первые пятна. Очевидно, где-то в скалах у солдат была палатка. Лука у него не было, на поясе висела офицерская шпага в ножнах.
— Ротмистр Лихт, — сухо отрекомендовался Кай, протягивая ему свои бумаги. — Прикажите своим людям немедленно пропустить меня. У меня миссия особой важности, — «что, кстати, чистая правда», подумал он про себя.
— Капрал Штурц, — мордатый неторопливо отсалютовал и взял протянутый листок. Развернул, внимательно изучил и вернул Каю, молча глядя на него.
— Ну? — потерял терпение Бенедикт.
— Где ваша лошадь, господин ротмистр? — осведомился капрал.
Ну да, подумал Кай, мундир-то кавалерийский. И вид у него, после трех часов подъема в гору под дождем, отнюдь не бравый, несмотря на золотые эполеты.
— Она… сломала ногу.
— Почему вы не вернулись за новой?
— Дойти сюда было ближе, чем возвращаться, — Кай подумал, что, хоть эти солдаты и не кавалеристы, они совсем не обязательно тащились на далекий пост пешком. — У вас есть лошади? Мне нужна… нужен жеребец.
— Я не уполномочен передавать вверенное мне имущество… представителям других подразделений, господин ротмистр, — сухо ответил капрал. — Кроме того, если вы хотели продолжить путь на этом коне дальше, то это невозможно. Ни верхом, ни пешком, — он словно бы слегка подчеркнул последнее слово, и Кай понял, что теперь Штурц внимательно смотрит на его сапоги. Его заляпанные грязью, удобные круглоносые сапоги, каких не носят имперские кавалеристы.
— Вы не можете мне препятствовать! — раздраженно заявил Кай, стараясь отвлечь капрала от этого зрелища. — У меня важное и не терпящее отлагательств задание. Я назвал пароль и предъявил документы, что вам еще?
— Это ничего не значит, — покачал головой Штурц. — Пароль и документы сейчас уже ничего не значат. Всякий, кто попадет туда — он кивнул на дорогу, уходившую дальше в горы — станет ее рабом, хочет он того или нет. И не может быть, чтобы вы или ваше командование этого не знали.
— Из этого правила есть исключения, — сказал Кай, вновь довольный тем, что говорит чистую правду.
— Есть, — кивнул Штурц. — Ее рабом не станет тот, кто