Ленинград-34 - страница 63
«Пытаются найти виновного в столкновении? Меня? Глупее не придумаешь… Да нет, вряд ли, скорее хотят посмотреть как я буду себя вести в такой ситуации: испугаюсь, разозлюсь? Ишь как впился в меня своими чёрными глазами».
— Что они ответили на ваше предложение? — пытается давить следователь.
— Ничего. Промолчали. — моё спокойствие и уверенность начинают его раздражать.
В ординаторской раздаётся звонок телефона.
— Люшков слушает… да… здесь… ещё нет… понял. — он кладёт трубку, поднимается, лицо расцветает улыбкой. — Большое спасибо за помощь, вы нам очень помогли, выздоравливайте, набирайтесь сил.
«Сбежал, даже не помог подняться, не рассказал что да как, эхе-хех»…
— Извините нас, товарищи, заходите. — Говорю скромно жмущемуся у двери медперсоналу и ковыляю на своё место.
Высокий военный с бумажным кульком и больничном халате, наброшенном на плечи, помогает мне открыть дверь в палату.
— Постойте, вы Чаганов? — спрашивает он с улыбкой.
— А как вы меня узнали? По повязке на голове? — незлобиво ворчу я.
Военный смеётся, показывая ровный ряд белых зубов.
— Сергей Ильюшин. — придерживает он дверь. — хотел бы узнать у вас кое-что, вот только навещу своего друга, вашего товарища по несчастью.
— Конечно, заходите, до следующей пятницы я совершенно свободен.
Попадаю в нежные руки девушки в белом халате, которая заголив меня до пояса, сняв старую повязку с груди и усадив меня на стул, начинает туго бинтовать мне грудную клетку, попутно собщив, что у меня трещина ребра.
«Неприятно, через месяц демонстрация радиоуловителя, работы по горло, а тут- одна рука и ограниченная подвижность… Думаю, всё таки, ребята справятся и без меня: главное перед самым отъездом сюда испытали точечно-контактный диод».
Кремниевые стержни 20-и миллиметрового диаметра неплохо распилили на тонкие пластины на «Красном Путиловце», обезжирили спиртом, потравили их в растворе плавиковой и азотной кислот на «Светлане», где и припаяли их в специальный стакан, уже у нас в лаборатории Лосев окончательно регулировал нажим вольфрамой иглы иокончательно заливал диод воском. Олег получал явное наслаждение от этой кропотливой и монотонной работы и выполнял её мастерски.
В итоге десять собранных и испытанных детекторов ждут своего часа на складе.
«Вася и Авдеев должны справиться с антенным переключателем, первый образец должен быть готов на днях. Павлу твёрдо пообещали поворотный механизм со станком от разбитого зенитного орудия, на котором мы хотим поместить нашу антенну: азимут и угол места будут у нас в кармане. Оле теперь, наверное, придётся немного задержаться в Ленинграде, Петя пока ещё для самостоятельной работы не готов. А у меня появляется время для завершения схемы Релейной Вычислительной машины- РВМ-1, на которую Дом Занимательной Науки и Техники ассигнует пятьдесят тысяч рублей. Вот этого я не ожидал, думал что придётся просить у Жданова, а оказалось, что ДЗНиТ на хозрасчёте и неплохо себе зарабатывает на входных билетах для взрослых. Деньги- это хорошо, вот только купить реле на них невозможно, так как вся продукция ленинградской „Красной Зари“ идёт на АТС. Буду думать… Перельман пообещал в новом здании на Фонтанке в подвале комнату под мастерскую для сборки РВМ От Вавилова пока ничего не слышно, ну да Академия Наук- учреждение неторопливое и до окончания летних отпусков и осенней раскачки реакции на мой доклад, скорее всего, не дождаться».
— Тебя ни на минуту нельзя оставить, обязательно лоб расшибёшь. — как всегда неуклюже пытается шутить Павел, нежиданно появившийся в палате. Однако взгляды всех увечных и их посетителей, конечно, притягивает Оля, которая в своём голубом сатиновом летнем платье и белых босоножках приносит ощущение праздника в нашу обитель страданий и боли. На лицах посетительниц и медсестёр борются чувства ревности и искреннего интереса к фасону олиного платья. Поэтому реакция на слова Ощепкова, в виде глухого гула недовольства, последовала с заметной задержкой.
«Хороша… а с обесцвеченными волосами и причёской „а ля Любовь Орлова“ вообще неотразима… Стоп, а кто в лавке остался? Петя остался… пора ему привыкать… Молодец, Оля, как почувствовала, что я тут с переломанной рукой и разбитыми пальцами „обезболить“ себя не могу».