Лес священного камня - страница 60

стр.

Тоонг Транг, ведущий от духа
канала к фикусу, идем же со мной!
Отец Яэ, Нгкуар леса нечистой
смерти, идем же со мной!
Сиенг Ла, утес белой рыбы, идем же со мной.

Вдруг кто-то заметил, что забыли положить угли, которые считаются посредниками в потустороннем мире: их быстро добавили в веялку с дарами[65]. Нджау обратился к душе больной, заклиная ее поскорее вернуться к ее телу:

Вперед — и пусть ты сразу сравняешься длиною
с шестом для сушки!
Ступи ногой — и пусть ты в один прием сравняешься
длиною с багром от лодки!
Подпрыгни — и пусть ты сразу сравняешься длиною
с рукоятью копья!
Шаг сделай ты — и пусть в один прием
сравняешься длиною со стволом ратана!

Затем он перечислил обиталища духов. Он свистел и зевал.

Услышь нас, старший брат, как лаем мы отсюда!
Услышь нас, младший брат, как кличем мы отсюда!
Охэ!.. Охэ! О младший брат, взываем мы из мира этого!

Он обратился к душам углей, посвистел, «остановился», пошептал и снова пустился в путь. Затем неожиданно ударил перед собой кулаком, выкрикнул «трии!» и произнес магическую формулу в стихах (в ней много слов, подобранных только для рифмы, поэтому перевод ее затруднителен). Это означало, что он встретил души колдунов и устрашает их.

Он вынул из веялки и положил рядом фигурки буйвола, козы и прочие аллегорические предметы, чтобы поднести духам, и перечислил их в стихах. Взяв пригоршню белого риса, он сказал тякам: «Принесите большую заплечную корзину, большую крепкую корзину», раскрыл кулак с рисом над ладонью другой руки, сильно сжал руки, но так, что ни одно зерно не выскользнуло, и потер их одна о другую, словно стараясь убедить зрителей, что у него в пригоршне ничего нет. («Колдуны съели весь рис», — пояснил мой сосед). Вручая выкуп, нджау просил колдунов не есть живое человеческое существо.

Отдав тякам многочисленные подарки, он раздвинул одеяло на своей груди и несколько раз щелкнул языком, словно подзывая собаку. В действительности он старался привлечь душу нашей больной. Когда нджау запахнул покрывало, Крэнг остановился за ним, как бы взял что-то с его спины и перенес на голову своей жены: «Он забрал душу, приведенную из страны духов и колдунов».

Все еще «спящий» Дэи вынул из риса маленькую палочку с нанизанными на нее крохотными кусочками куриного мяса. Время от времени он отрывал один кусочек и бросал перед собой. Некоторые падали наземь, другие исчезали из поля зрения. В таких случаях говорили, что тяки схватили их на лету. (Я заметил, что иногда нджау только делал вид, что отрывает и бросает кусочек мяса). Он восемь раз произнес «пхит! пхит!» и снова начал петь. Затем он посвистел и поднес невидимым духам спиртное во вьетнамской пиале: «Это мясо курицы — отведайте его первыми. Это спиртное — выпейте его первыми. Я сам буду пить его только после вас». Он встретил душу Банга, сына Лиенга, и спрятал ее под свое одеяло, а так как ребенок все еще находился у Тоонг-Вана, его жена взяла пока душу ребенка, чтобы передать по назначению. Шаман встретил также душу маленького Вана, сына Кранг-Дрыма.

После того как Дэи подобрал эти души, он восемь раз подряд произнес «пхит!» и возобновил «ходьбу»:

Я хожу, как праматерь Бинг, прогуливаясь;
Я хожу, как праматерь Бинг, которая на лямке
носила корзину,
Я хожу, как праматерь Бинг со всклокоченными
волосами;
Я хожу, как праматерь Бинг, которая нет-нет
да разразится хохотом.

Вдруг он потряс куп-купом и сделал вид, что надрезает невидимую веревку. Водворив куп-куп на плечо, он разорвал ногтями нечто незримое, и от напряжения рот его скривился. («Он перерезал веревку, которой колдуны привязали душу-буйвола больной Джоонг»).

Снова восемь раз подряд «пхит!» и Дэи «пошел» дальше. Опять остановка: он вынул из мешочка магические травы элет и имбирь пробуждения, пожевал и восемь раз поплевал перед собой. Потом он сделал перерыв и снова запел. Он вытянул руку по направлению к мотыге, взял ее и стал подкапываться под дуигу-рлаа (гигантский бамбук):

Я сгребаю землю у подножия рла.
Я выпалываю травы вокруг подножия рла,
Пусть куры, роясь здесь, землей не забросают баклажаны,
Пусть куры, роясь здесь, землей не забросают паслены