Лишённые сна - страница 6

– Нет, чёрт подери, ни в коем случае не выдавай себя! Чем больше ты недоволен ответом, тем больше тебе расскажут. Когда речь зайдёт о страхе – не бойся, когда о счастье – не радуйся, и лишь тогда Лектор примет тебя. Иначе Площадь… а тебе здесь не место.

– Значит, через спор я доберусь до Лектора? – задумался юноша.

Романов кивнул.

– Почему ты всегда протестуешь Нане? – спросил Лёша через несколько минут.

– Веры в ней нет. Она, как флюгер, смотрит туда, куда дует ветер мнения толпы этих чёртовых туристов, и, как губка, впитывает в себя что попало, уж не знает, кого защищать, всех, кхе-кхе… любит. Сорваться ей не на кого, понимаешь? Боится обидеть. А я – отступник – для этого идеально подхожу, вот на меня вся желчь и льётся.

«Спорить, так спорить», – решил Лёша и выпалил: – А в тебе, надо понимать, есть вера?

– Есть, – строго объявил Романов.

– А не из тех ли ты защитников, чьё оружие лишь язык да умные слова? Положат перед тобой крест и хлеб, что выберешь?

– А причём тут крест? Ты не путай религию с верой, у меня вопрос нравственный. Я решил, раз уж мир катится в пропасть, так пусть хоть я останусь человеком.

– Человеком, – усмехнулся юноша, – годы идут, и всё меняется, всё катится в пропасть, и всегда остаются такие, как ты, моралисты… разве что псевдо, которые остаются так называемыми людьми, никому не нужными. Я даже и не знаю, кто из вас хуже. Чем вы лучше тех, против кого боретесь?

Громкий хлопок оглушил Лёшу, и свет померк в его глазах. Он очнулся в начале длинного пустого коридора. Старые гудящие подвесные лампы на потолке освещали чёрный как ночь кафель на полу и на стенах.

Юноша двинулся вперёд и вскоре очутился перед ржавой, слегка приоткрытой железной дверью.

Лёша долго не решался войти.

Из-за двери доносились крики Ланы, она звала его, громко плакала и молила о помощи, припоминая скамейку слёз и обещание вернуться.

«Это не ты! Меня пугают, – думал он, вспоминая слова Романова, – нельзя бояться!»

Крики переросли в истошные вопли, сопровождаемые нечеловеческим рёвом и мерзким смехом. Страшная мелодия законсервированного в зале мучения вырывалась наружу сквозь приоткрытую дверь и эхом разносилась по кафельному коридору. Лёша стоял недвижимо и еле слышно глубоко дышал, зажмурившись и сжав руки в кулаки, юноша молил самого себя не бояться, но страх всё никак не желал отступать. Тогда узник положения постарался сместить акцент испуга: он представил, что боится не неведомого монстра, что скрывается в темноте за дверью, издавая будоражащие кровь звуки, а самой ответственности вступить с ним в диалог, будто со строим преподавателем на экзамене.

У него получилось.

– Довольно криков! – объявил он, и с силой дёрнул на себя железную дверь.

Огромная бесформенная чёрная масса свалилась на него с потолка, мерзкий смех настолько громко ударил в уши, что чуть не лишил юношу чувств. Десятки тонких жилистых рук с явными признаками гниения хватали его за подол платья, за ноги, за шею и, болезненно сжимая кожу, тянули в разные стороны, словно пытаясь разорвать несчастного в клочья. Наконец, собравшись вместе на Лёшиной спине, руки потащили его в темноту, посадили на холодный металл и крепко связали потёртыми кожаными ремнями.

Он просидел в кромешной темноте несколько минут, непрерывно проговаривая про себя одну и ту же мысль: «Не бояться, не бояться!»

Когда паника отпустила, и сердце успокоилось, вернувшись к обычному ритму, над головой Лёши зажглась тусклая красная лампа. Осмотревшись, он увидел, что сидит на странной, приваренной к полу металлической конструкции, напоминающей по форме инвалидное кресло. Его правая нога была выставлена вперёд и лежала на двух торчащих из пола рамах, к ним она крепилась ремнями в области щиколотки и колена.

Из темноты донёсся тихий смешок, Лёша вздрогнул от неожиданности, но, к своему же удивлению, совсем не испугался. За спиной послышались тихие постукивания по металлическому полу; то, что было во мраке, медленно приближалось к юноше.

Антропоморфное туловище, покрытое волдырями и коростой, не имело ног и уходило в темноту своим длинным продолжением, подобно змеиному хвосту; руки его – невероятной длины, похожие на переваренные спагетти – тащились по полу, Лёше даже удалось разглядеть громадную кисть с несколькими десятками острых, как иголки, пальцев. Помимо лысой человеческой головы с самыми мерзкими чертами лица, которые только возможно себе представить, из туловища прорастала вторая шея, удерживающая большой куриный клюв.