Лишённые сна - страница 8

Авик выпучил глаза и широко раскрыл рот. Красная лампа погасла, и всё погрузилось во тьму.

Очнувшись в хорошо освещённой комнате с белыми узорчатыми обоями и тёмным паркетом, Лёша глубоко вздохнул и неожиданно, будто от удара током, вздрогнул, испугавшись собственного дыхания. Когда глаза привыкли к свету, он увидел, что рядом с ним находятся ещё трое мужчин в таких же белых платьях как у него; один сидел рядом с Лёшей, а двое других – напротив. Все они развалились на раскладных стульях; ещё один стул, что стоял напротив белой, будто балконной пластиковой двери, как бы во главе остальных стульев, пустовал.

В комнату вошёл высокий человек в сером классическом костюме. Не глядя на собравшийся квартет, он проследовал к своему стулу, сел на него, закинув ногу на ногу, и достал из внутреннего кармана пиджака небольшой блокнотик с чёрной кожаной обложкой.

– Итак, Второй, – хриплым голосом начал человек, – расскажите о себе.

– Я – Второй, – вступил Лёшин сосед, – и мне всё это приелось.

Остальные мужчины робко похлопали в ладоши; Лёша поддержал их.

– Сколько лет вы вместе? – спросил человек, заглянув в блокнот.

– Десять, – ответил Второй, качнув головой, – и всё ровно так, как вы говорили, доктор Сейович, от начала и до самого конца. Она была так красива в начале, но…

– Даже самый красивый цветок рано или поздно сгниёт в сырой земле, – закончил за него доктор. – Вы правильно рассуждаете. Любовь, как самый сладкий десерт, долгожданна, вкусна, но, увы, имеет свойство заканчиваться.

– Значит, и не было никакой любви, – с насмешкой вступил другой мужчина, – иначе как вы объясните, что этот, – он указал на своего соседа, что сидел против Лёши, – до сих пор витает в облаках со своей ненаглядной?

– Не стоит тешить себя ложной надеждой, Третий, – ответил ему доктор, – у всех десертов разный срок годности.

– А что ты сделал ради спасения своих чувств? – тихо спросил Лёша, обратившись ко Второму.

Все мужчины кроме доктора еле заметно вздрогнули.

– Подожди, одноногий, – остановил его Третий, – что ты имеешь в виду?

Юноша, удивлённый таким необычным обращением, резко наклонил голову вниз и дрожащими руками задрал подол платья; правой ноги действительно не было, вместо неё красовалась культя – мерзкая на вид, однако аккуратно заштопанная по всем правилам ампутации.

– Я спрашиваю, что он сделал для того, чтобы влюблённость не скатилась в безразличие, а переросла в любовь? – недовольно спросил он, опустив подол.

– Ещё один, – рассмеялся сосед Третьего, – доктор уже который год твердит, что любовь живёт своей жизнью.

– Как это? – удивился Лёша.

– Совсем просто, молодой человек, – ласково прохрипел Сейович, – и если бы вы чаще посещали наши сеансы, то овладели бы этим знанием куда быстрее и не задавали бы сейчас эти глупые вопросы… впрочем, вам тут совсем не место.

– Увы, одного джентльмена с двумя головами мне удалось переспорить всего пару минут назад, поэтому прийти раньше бы никак не получилось.

– Ах, – улыбнулся доктор, – вы один из тех мечтателей, что приходят за ответом к Лектору? Я, как его непосредственная тень, уверяю вас, что не остаться навеки в этом зале намного труднее, нежели в первом. Напугать человека легко, мы с рождения дрожащие трусы, а ты попробуй его рассмешить, чтобы он от души рассмеялся или растрогай до такой степени, чтобы слёзы бежали по щекам не от страха, а от радости или умиления. Страх вечен, но примитивен.

– Правильно, доктор, – кивал Второй, – я полностью согласен. Вы, молодой человек, – обратился к Лёше, – так и знайте, что страсть должна быть сильна настолько, чтобы продержать любовь как можно дольше, а как страсть уйдёт, так и любовь испарится.

– Бросьте эти пошлости, – поморщился Третий, – любовь древнее вашего разврата, она всё равно победит, несмотря ни на что.

– Я считаю, что любовь, как и любой бывалый воин, хороший стратег и тактик, но ей также требуется надёжная поддержка с вашей стороны, – заявил Лёша, – сама по себе она не продержится и упадёт в воды безразличия.

– Ересь, – отмахнулся Первый. – Я, вот, ничего не делаю, как жил, так и буду жить, и всё прекрасно. Двадцать лет душа в душу! Нет, ну бывает, что спорим, ругаемся, даже о разводе говорим, но всё равно никуда друг от друга не уходим.