Лишний человек - страница 51

— Нет-нет, я про другое! То, что случилось с Сёмой… да и с самим Великашей… это его вина! Господи, ну как мы не догадались с самого начала! Не понимаете? Да ведь все просто. В том-то и дело, что слишком просто, мы даже не подумали… Нет никакой третьей силы, не надо плодить сущности. У нас только один враг, и нет другого источника бед и несчастий. Он хотел уничтожить Сёму, это была очередная попытка. Но на этот раз он надеялся покончить с этим раз и навсегда. Ну? Поняли?

При взгляде на их озадаченные лица Саша едва сдержал неуместный нервный смех. Ладно, сейчас они сами догадаются. Господи, ну правда ведь, все так просто!

И тут откуда-то сверху, из-под потолка, раздался хорошо знакомый голос, спокойный и неприветливый.

— Нет, они все еще не понимают. Ты соображаешь быстрее остальных, я всегда это говорил.

Высоко над их головами, на галерее, откуда только и можно охватить взглядом расстеленное на полу полотно, стоял человек. Даже отсюда, издалека, его легко было узнать — массивная фигура в перепачканной краской спецовке — таксист подался в художники. Там, на галерее, весь зал виден как на ладони. Художник во время работы поднимается туда, чтобы понять, соответствует ли результат эскизу. А теперь там стоял Великаша. В руках у него было ружье, и он целился в Сёму.

Ох, какие же идиоты! Все были заняты разглядыванием поврежденного задника, никто и не подумал поднять глаза… Сколько времени он там стоит, потешаясь над их муравьиной суетой?

— Вот так-то, друзья мои. Саша правильно сказал. Это все устроил я.

— Зачем? — Сёма медленно развернулся в его сторону. — Ты дух хаоса, но и у тебя ведь должен быть какой-то план. Зачем ты это сделал?

— Зачем я превратил нас в обычных людей? Чтобы закончить эту бессмысленную гонку. Нет-нет, не двигайся. Стой где стоишь. Ты думаешь, все кончилось для нас с тобой, когда мы стали людьми? Нет. Но кончится сейчас. И на этот раз навсегда. Навсегда, бесповоротно! Понимаешь теперь? Раньше мы не могли уничтожить друг друга, а теперь можем.

Саша переступил с ноги на ногу. Вера пошевелилась на скамейке. Но Великаша не смотрел на них, он не сводил взгляда с Сёмы.

— Ну что за ерунда? — спокойно спросил Сёма. — Зачем этот фарс? Мы все прекрасно знаем, что это бутафорское ружье. Я сам держал его в руках, и не я один. Это реквизит.

— Оно не бутафорское.

— Нет?

— Нет. Помните, оно куда-то подевалось и его не могли найти в реквизиторской? А потом нашли. И кто же его туда принес? Кто подменил болванку настоящим ружьем? Тот, кто не раз бывал в этом театре. Да что там, не просто бывал, а ходил сюда на работу, изучил все ходы и выходы, все секреты и тайные механизмы. Тот, кто был режиссером, а теперь — всего лишь неприметный рабочий, чьего лица никто не может запомнить, но зато и подозрений он ни у кого не вызывает. Это настоящее ружье, и я сам зарядил его сегодня, внимательно и аккуратно. Я слишком долго шел к этой минуте и слишком многим ради нее поступился, чтобы позволить какой-нибудь досадной случайности нарушить мой замысел. Так что насчет ружья не сомневайтесь.

— Вранье.

— На этот раз правда. Даже я иногда говорю правду, если нет смысла лгать. Впрочем, если хочешь… проверим?

Дуло ружья чуть сместилось, и Саша понял, что мишенью стал он сам.

— Теперь тебе есть что терять, молодой супруг, а? Уже не так хладнокровно смотришь в лицо смерти? У меня тут две пули. Как раз по одной — вам обоим. Так что, проверим, настоящее оно или бутафорское? Один выстрел я, так и быть, готов на это потратить.

— Не надо, — сказал Сёма все тем же ровным и каким-то скучным голосом. — Ты же ради меня все это затеял? Вот и целься в меня.

— Хм. Обычно указания раздает тот, у кого оружие, а не те, в кого он целится. Впрочем, как тебе будет угодно. Последнее желание, так сказать. Святое дело.

Великаша снова навел ружье на Сёму. Идеальная позиция для стрельбы, идеальная дистанция для охотничьей двустволки. Но кое-что он упустил из виду — все-таки их слишком много там, внизу, безобидных муравьишек, и когда держишь на прицеле одного, другие могут выкинуть какую-нибудь штуку. Не все они одинаково хладнокровны и благоразумны. Саше хотелось утереть пот со лба, но он боялся поднять руку и привлечь внимание — не столько к себе, сколько к той части зала, где он стоял. Потому что если Великаша чуть повернет голову, он заметит, что Алекса нет на прежнем месте.