Логика птиц - страница 25
«Эй шейх, отчего так взволнован?
О пьяный вином неверия, поведай,
с каких это нор отшельники сидят на улице христиан?
Или шейх хочет признаться в любви моим кудрям?
Тогда, глядишь, это сумасшествие пойдёт ему на пользу».
Шейх ответил: «Ты видела меня беспомощным,
поэтому украла ты моё уже украденное сердце.
Или верни моё сердце, или будь со мной ласкова.
Сделай, что я прошу, и не кокетничай.
Откажись от высокомерия и гордости,
видишь — я влюблён, стар, застрял на чужбине.
Моя любовь не переменчива, о красавица,
или голову мне оторви, или стань другом.
Вели — за тебя отдам душу, и если захочешь —
одним поцелуем меня к жизни вернёшь.
О, твои губы и локоны — мои польза и вред,
твоё прелестное лицо — мои цель и желание.
Не распаляй меня завитками своих волос,
не усыпляй томными глазами.
Сердце в огне, глаза полны влаги из-за тебя,
нет друга мне в моём одиночестве, и не вытерпеть мне его без тебя.
Из-за тебя погибаю, всё я распродал
и сшил мешок[133] из твоей любви.
Слёзы дождём льются из глаз —
не видя тебя, только плакать им остаётся.
В разлуке сердце скорбит от бесконечных рыданий,
но лишь увижу твоё лицо — и вновь сердце в горе.
На что довелось мне взглянуть, того никто не видал.
Боль, причинённую мне моим сердцем, никто не испытывал.
От сердца моего, кроме крови, ничего не осталось,
сколько можно терпеть боль, если уже нечему болеть?
Больше не мучай душу несчастного,
полонён я тобой, не язви побеждённого.
Я жизнь потерял в ожидании,
если воссоединюсь — вновь её обрету.
Каждую ночь караулю я душу в засаде —
на твоей улице бродит моя душа-беглянка.
Лёжа ничком в пыли у твоих ворот, жизнь отдаю,
дешевле праха теперь её предлагаю!
Столько плачу за твоей дверью, отвори её,
хоть миг со мной поговори.
Ты — солнце, как от тебя отдалиться?
Я — твоя тень, куда ж мне без солнца?
И дрожу я, словно зыбкая тень,
светом солнца проникла ты в щель моей ямы.
Семь небес я возьму под крыло,
если ты склонишь голову к скитальцу».
Девушка сказала: «Эй, выживший из ума,
постыдись, пора готовить тебе саван и камфару[134].
Нет в твоих словах тепла, не болтай о любви,
стар ты стал, о любви и не думай.
Сейчас тебе лучше саван шить,
чем меня желать.
Ты в преклонных годах и зависишь от куска хлеба,
любить тебе не под силу, уходи.
Как ты надеешься царства добиться,
если досыта хлеба не можешь добыть?»
Шейх ответил: «Попрекай хоть сто тысяч раз,
но, кроме твоей любви, ничто уже меня не заботит.
Не разбирает любовь, кто молод, кто стар,
страсть задевает любое сердце».
Девушка сказала: «Если ты искренен,
откажись от ислама.
У того, кто не следует за своим возлюбленным,
любовь лишь пустой цвет без запаха».
Шейх ответил: «Сделаю всё, что велишь,
всё, что прикажешь, выполню душой.
Я твой раб с кольцом в ушах, о белотелая,
лентой из локонов окутай мое горло».
Девушка сказала: «Если ты мужчина в этом деле,
то должен исполнить четыре деянья:
поклонись моей красоте[135] и сожги Коран,
выпей вина и откажись от веры».
Шейх ответил: «Я выбираю вино,
прочие три — не по мне.
Я выпью вина за твою красоту,
а другие три дела не для меня».
Девушка приказала: «Поднимайся, иди и выпей вина.
Когда выпьешь — начинай буянить».
Привели шейха в кабак,
за ним вошли, стеная, мюриды.
Шейх, однако, счёл сборище приятным,
хозяина — вполне приветливым.
Огонь любви уничтожил его репутацию,
локоны христианки унесли его судьбу,
Не осталось ни капли разума, ни зоркости,
на миг он замолк, не роняя ни звука.
Принял кубок вина из рук возлюбленной,
выпил и сердце отнял от своего дела.
Когда воедино слились любовь и вино,
его любовь к той луне окрепла в сто тысяч раз.
Едва он взглянул на соседку в застолье
и её алые губы в смехе увидел,
Как ему огонь страсти в душу запал,
даже выступили слёзы на ресницах.
Попросил снова налить, выпил, затем
кольцо из её кудрей на уши накрутил.
Шейх помнил чуть не сто книг о вере,
знал весь Коран наизусть.
Когда полилось вино из чаши в чрево,
вытек их смысл, остались пустые слова.
Всё, что помнил, он позабыл.
Пришло вино, и вылетел разум, подобно ветру.
Всё, что хранил он и помнил,
с доски памяти начисто смыло вином.
Любовь к красавице стала сильнее,
всё остальное, что было, напрочь ушло.