Любовь с алкоголем - страница 13

— Славочка, я теперь тепло держу у синяка. Это правильно?

Будучи сама не раз бита бывшими мужьями, и не только югославскими, Слава знала, что холод надо прикладывать первые несколько часов, сразу после удара. Так же рекомендуется приложить к синяку филе телятины. Мясом в этом доме и не пахло, даже не понятно, на что эти две девицы жили.

Раиса одно время работала продавщицей в Беверли-Хиллз. Но затем, живя с Джо, они решили полностью посвятить себя актерству. Они вместе ходили на классы, вместе занимались гимнастикой, вместе репетировали и курили марихуану, вместе нюхали кок. Джо, помимо этого, ходил на тренировки по каратэ (или джиу-джитсу), снимался иногда в сценах драк и кололся героином. Время от времени Раиса ходила к сайкик[6]. Она сделала себе подробный — 258 долларов — гороскоп и узнала, что Джо ей противопоказан. Они перестали жить вместе. Раечка перестала нюхать кок, но иногда ходила на репетиции. Она опять стала работать в Беверли-Хиллз, замещая подружек-продавщиц; хостесе[1] на вечерах; переводчицей для стариков-эмигрантов в суде — за классы надо было платить. С вселением Славы плата за квартиру сократилась вдвое, поэтому Раечка могла снова усиленно заняться актерским мастерством. Джо тем временем классы совсем забросил и полностью перешел на героин.

Что касается Славы, то впервые за многие годы она жила, не думая о деньгах. Их не было. Все попытки устроиться на нормальную работу были заранее провальными. Но сербская девушка будто хотела доказать и себе и окружающим, что к жизни непригодна. К жизни нормальной.

В магазинах ей отказывали из-за отсутствия пятилетнего опыта работы. В официантки тоже требовались с опытом. «Сервировать с семнадцати лет!» — думала она и представляла себя девочкой-служанкой. В секретарши ее не взяли не только потому, что она медленно печатала, но и из-за ее уверенного вида; «Это к вам должны приходить и просить работу, а вы — отказывать!» — засмеялась проводящая интервью.

Несмотря на то что у нее был опыт игры на сцене и в кино, войти в роль просящей ей никак не удавалось. На этой самой игре заработать на жизнь в Лос-Анджелесе тоже было невозможно. Поэтому, кстати, так сложно было найти вакантное место официантки!

Свою биографию она могла бы рассказать Вильяму, связав с эпохами. Считая себя не жертвой, но их продуктом. В возрасте, когда она не помнила себя, «весь мир» скандировал «Тито! Тито! Тито!», улыбался, как Юрий Гагарин, потому что маршал Тито стал большим другом Хрущева. А маленькая Слава дружила с соседской девочкой, которую бабушка обзывала «хорваткой», но Слава не знала, что это такое, потому что все были югославами. До тринадцати лет она была прилежной ученицей, но после обнаружила, что у нее слишком длинные ноги. Это заметили и другие — в кожаных куртках, на «мерседесах» и в Сейках. Тито уже был старым, и его самого обзывали иногда хорватом, спилившим святую гору Ловчен.

Америка ее встретила сменой декораций — Форд уводил покачивающуюся супругу, Картер ввозил орехи и качающегося брата Билли. Панк мувмент[7] прошел стороной, так как муж девушки был из приличной — закомплексованной — семьи эмигрантов. Избавиться от своего акцента она решила, выйдя замуж за американца. Все это посыпалось щедрым количеством агентов, классов, опять агентов и опять классов. В конце концов скуластая девушка убедилась, что может играть роли только акцентированных женщин и перестала бороться со своими положительными качествами, выйдя замуж опять за югославского человека. Последний развод пришелся по времени к уходу с престола нарумяненного старца, увидевшего из своей резиденции в Пасифик Палисайдз рекламу мест на кладбище: «The time is right and the time is now!»[8] Впрочем, эту фразу повторяли все президенты Америки. Впервые для себя ее произнесла Слава и стала писать стихи.

Друзья из прошлого — семейные — считавшие, что она всегда жила за спиной мужей, были рады, что жизнь огрела ее по голове. Ни один из них не сказал: «Да зачем же тебе быть продавщицей, секретаршей?.. Их много…» Они были рады ее как бы снижению к ним. А то что это за жена, думали они, которая сидит на диване и читает свои стихи. Думали они, поедая Славой приготовленный ужин, — это она тоже умела. Славица не пыталась им объяснить, что у мужей ее спин не было, что, проще говоря, были они бесхребетными. Мужья напоминали ей мерзких детей, которые, чтобы отстоять свою правоту, топают ногами и визжат, орут и стукают кулаками по мебели. Для нее роль мужа заключалась в лидерстве. О, все мужья пытались «поставить на место» скуластую девушку, но безуспешно. Она очень быстро теряла к ним чувство уважения, необходимое ей для совместной жизни. А расставалась, вообще презирая. Как после боя, в котором обеим сторонам было дано одинаковое оружие, но проигравший — муж — даже не воспользовался им, а пустил бой на самотек.